Вихрь. Влас Дорошевич

г. Кудрявцев…

      – Меня, ваше высокопревосходительство, зовут Петром Петровичем, – так же спокойно, ровно и мягко перебил Кудрявцев, – или, если вам угодно официально, то я имею право, чтоб меня называли «ваше превосходительство».

      Его высокопревосходительство был окончательно выбит из тона. Он рассердился. Это было уж тоном ниже: он должен был гневаться, а не сердиться. Он приготовился быть гневен и страшен, а не сердит.

      Он разразился монологом, в котором выходил из себя всё сильнее и сильнее, чувствуя, угадывая, замечая под густыми усами Петра Петровича улыбку.

      И закончил монолог фразой, звучавшей совсем уж тривиально и не шедшей ни к месту ни к лицу:

      – Мы с вами не церемонимся!!!

      – Я и не прошу церемониться со мной, – спокойно ответил Пётр Петрович: – это вопрос воспитания. Но приходится поневоле церемониться с законом.

      – С законом! – уже совсем крикнул его высокопревосходительство.

      Пётр Петрович улыбнулся уже открытой улыбкой, во всё лицо:

      – Это, говорят, ваше высокопревосходительство, на Сахалине тюремные смотрители выходят из себя, когда каторжник скажет им слово: «закон». Но здесь, ваше высокопревосходительство, ещё не Сахалин. Я не каторжник. Да и вы, ваше высокопревосходительство, не тюремный смотритель. «Закон», – здесь слово, которое я прошу слушать с таким ж благоговением, с каким я его произношу!

      С лица Петра Петровича исчезла улыбка.

      Игра, которая его забавляла, кончилась. Он заговорил.

      С изумлением слушал его высокопревосходительство слова, которые никогда не раздавались в приёмной.

      И, наконец, окончательно раздражённый, что всё не удалось, что говорят ему, а не он говорит, – решил сразу оборвать Петра Петровича.

      Но Пётр Петрович понял готовящийся манёвр и предупредил:

      – Вот всё, что я хотел сказать вашему высокопревосходительству! – сказал он с лёгким поклоном.

      Это окончательно вывело его высокопревосходительство из себя.

      – Хорошо-с! – сказал он, круто повернувшись на каблуках и пошёл.

      Петру Петровичу захотелось пошутить.

      – Ваше высокопревосходительство, позвольте добавить ещё… – просящим тоном сказал он.

      Его высокопревосходительство при просительном тоне машинально приостановился.

      – Что ещё?

      – До свиданья!

      В ответ был такой взгляд…

      – Прощайте-с!

      И слышно было, как хлопнула дверь даже в другой соседней комнате.

      – Я никогда не видал, чтоб человек был так великолепно взбешён! – со смехом рассказывал приятелям в номере гостиницы Пётр Петрович. – Совсем бенгальский тигр!

      – А результат? – спрашивали приятели.

      Результат, – на какую бы должность ни избирали Петра Петровича, – раз должность требовала утверждения, его не утверждали.

      – Мирабо неподвижен. Ни шагу! Ни взад ни вперёд! – торжествуя говорил губернатор.

      А Пётр Петрович говорил в сознании своей силы:

      – Обречённый на ничегонеделанье, я делаю