«В вагоне первого класса сидели друг против друга и спорили два человека. Один – вида петербургского. До последней степени корректный. Вещи уложены в щёгольские чемоданы заграничной складки. Выражение лица такое, какое бывает у каждого петербуржца, когда ему приходится говорить с русским человеком, т. е. строгое…»
«Суд присяжных снова в роли обвиняемого. „По делу Линевиц“. Линевиц жестоко обращалась со своей приёмной дочерью. Это несомненно. Это доказано на суде. И Линевиц вышла из суда оправданной…»
«Перед присяжными заседателями тульского окружного суда предстал маленький, тщедушный, жалкий, заморенный, забитый, изничтоженный юноша, мещанин Грязнов, по обвинению в тягчайшем преступлении, какое только знает уголовный закон: в убийстве родного отца. Не в попустительстве, не в укрывательстве, а в самом убийстве…»
«Мистер Крэг сидел верхом на стуле, смотрел куда-то в одну точку и говорил, словно ронял крупный жемчуг на серебряное блюдо: – Что такое „Гамлет“? Достаточно только прочитать заглавие: „Гамлет“! Не „Гамлет и Офелия“, не „Гамлет и король“. А просто: „Трагедия о Гамлете, принце датском“. „Гамлет“ – это Гамлет!..»
«– Слышали? Жанна выходит за старшего Жако! – Да неужели?! – Уверяю вас. – Вот ей счастье! – Незаконнорождённым всегда счастье! – Ну, положим, счастье не особенно велико!..»
«– Слышали? Жанна выходит за старшего Жако! – Да неужели?! – Уверяю вас. – Вот ей счастье! – Незаконнорождённым всегда счастье! – Ну, положим, счастье не особенно велико!..»
«Лучшая из профессий. Ваш капитал у вас в горле. Тенор напоминает того счастливца из сказок Шехерезады, которого добрый волшебник наградил способностью плевать золотом. Куда ни плюнет, – золотой. Тенор, это самая выгодная профессия. Если у него один крик и никакого уменья, говорят: – Но что за богатый материал!..»
«Эта мысль пришла мне в голову как-то за границей, в одном из курортов. – Буду турком! Делается это очень легко. Вы покупаете себе феску, и как только её надели, – весь мир вокруг изменяется к лучшему…»
«В Китае, как это всем известно, существует обычай, что богдыхан дерет за косу придворного звездочета, когда тот сообщает ему, что дни стали убывать. Обычай этот ведется издавна, – и еще в глубокой древности всегда делалось так…»