Оправдай мою ложь. Елена Чутская

челочку, разровняла рукой салфетку и более ласковым голосом попросила:

      – Ты говорил, у тебя в нашем районо хороший знакомый работает… Может, его попросить…

      Она не успела договорить, муж отбросил вилку, та со звоном упала на пол. Лариса вздрогнула.

      – Зачем? Объясни мне, зачем я должен дергать людей, о чем-то их просить! Ради чего, Лариса? Ты детей не любишь, зачем тогда в школе работаешь, объясни мне, зачем? Ты и работу свою презираешь и людей, с которыми столько лет проработала! Скажи мне, ты хоть кого-нибудь любишь в своей жизни? Хоть кого-нибудь!

      В след за вилкой на пол полетела и тарелка. Он орал. Первый раз в жизни он на нее орал! Всю свою скопившуюся злость последних дней он выплескивал на нее, и ему становилось легче. Если бы он мог ее ударить, то в этот момент избил бы до потери сознания. Но рукоприкладством никогда не занимался, и даже в мыслях такого не держал. Но сегодня руки сами почему-то сильно зачесались, и Михаил вышел в коридор. Лариса бежала за ним, рыдая навзрыд и размазывая по щекам черную тушь, пыталась оправдаться.

      Он надел легкую куртку, зашнуровал кроссовки.

      – Свои проблемы будешь решать сама, – его сдержанный и на удивление спокойный голос отрезвил ее сразу. Она прекратила рыдать и судорожно икнула.

      До Ларисы стали медленно доходить его слова. Она икнула еще раз и зажала ладонью рот.

      – Я дам тебе телефон Дмитрия Алексеевича, звони ему сама и проблемы свои решай сама. Поняла?

      Она быстро закивала головой, соглашаясь на всё. В ее глазах был животный страх, неподдельный ужас, ожидание какой-то неминуемой катастрофы. Он заметил это. А еще в ее глазах заблестела ложь. Раньше он ее не замечал или не хотел замечать. Но теперь часть этой лжи была ему известна. Он не испытывал к ней сострадания и не хотел проявлять какого-то участия, в этот момент она вызывала в нем только жалость. Боже мой, какая же она сейчас жалкая и… неприятная.

      Он открыл дверь, стоял уже на пороге.

      – Тебе что, колец было мало? Цепочек не хватало?

      От этих слов у жены вытянулось лицо и прошла икота. Она так и осталась стоять с открытым ртом, пока он спускался по лестнице.

      Михаил решил обойтись без пробежки. На улице было сыро, моросил мелкий дождь. Накинув на голову капюшон, он постоял возле подъезда, решая, в какую сторону податься: налево, направо. Решил спуститься в подземную парковку и посидеть в машине, послушать музыку. Домой идти не хотелось. Он вернется позже, когда жена будет уже спать.

      В машине настроил любимую волну, удобно отклонил кресло и от усталости закрыл глаза. В салоне еще стоял тонкий, едва уловимый, аромат Наташиных духов. В кармане завибрировал телефон. Что опять?

      – Да, – ответил, не глядя.

      – Отец, привет. Это я!

      Бодрый голос сына вернул его к действительности.

      – Ого! Прям неожиданный поворот, – не сдержался Михаил от удивления. – Что случилось?

      – Почему сразу – случилось! – Лёва интонацию не поменял, значит, не обиделся.

      – Да потому, сын, что ты со своими проблемами сначала маме звонишь, а у меня потом только деньги