Любовь цыганки. Сьюзан Кинг

сипло дышала, сжимая рукой без перчатки импровизированный аркан. Уильям ослабил петлю, снял ее с шеи Тамсины и отбросил удавку прочь. Ударившись о стену, веревка упала вниз бесформенной кучей. Девушка закашлялась. Уильям коснулся ее плеча. Его пальцы дрожали.

      Цыганка взглянула на него. Ее зеленые глаза обладали завораживающей ясностью. В них будто отражалась ее душа, столь же иллюзорная и сверкающая, как тень рыбки, скользящей в глубине вод.

      Это длилось всего мгновенье. Потом взгляд девушки затуманился, и она отвернулась. Уильям так и не понял, что он видит в ее взоре – чистоту и невинность, способные растопить его сердце, или драгоценную искру доверия?

      – Спа-сибо, – прохрипела она.

      – Тамсина, – прошептал он, – ты ранена?

      Сейчас его заботила лишь ее безопасность. Он едва ли замечал троих мужчин, пристально смотрящих на него. Двое при этом пылали гневом, а один излучал сердечную благодарность. По сравнению с пламенем, исходящим от девушки, они были для него тускло горящими свечками. Жар от ее тела обжигал его.

      – С ней все в порядке, – беззаботно махнув рукой, сказал Джаспер Масгрейв.

      – Тамсина! – снова позвал Скотт девушку.

      Та кивнула, продолжая держаться обнаженной рукой за горло.

      – Все хорошо.

      Голос ее был слабым, натянутым.

      Уильям сдержанно кивнул, хотя мужчину подмывало выбросить Масгрейвов из окна. Молча, изо всех сил стараясь не сорваться, шотландец отпустил плечо девушки.

      – Девочка! Ты точно в порядке? – спросил стоявший рядом с ним Арчи.

      Тамсина вновь кивнула, и ее отец повернулся к Уильяму.

      – Благодарю вас, сэр, – произнес он хриплым голосом.

      Скотт заметил, что его глаза такие же выразительные, как у дочери. Помимо облегчения и благодарности, он увидел в них еще что-то…

      – Я сделал то, что помогло остановить это проявление жестокости, – сказал Уильям, не скрывая своего презрения к Масгрейву.

      Отойдя к окну, он повернулся ко всем спиной.

      – Да с ней все в порядке, – произнес Джаспер Масгрейв. – Я просто хотел, чтобы Арчи понял, насколько их положение серьезно.

      – Дьявольская затея, Джаспер, – не оборачиваясь, бросил Уильям. – Плохо задумано и отвратительно проделано.

      – Не много ли шума из-за какой-то цыганки? – низким голосом возразил Джаспер.

      – Из-за девушки, – поправил его Уильям.

      – Да, девица она видная. Так с ней негоже поступать. Рукхоуп это понимает, – сказал Арчи.

      Уильям услышал, как Джаспер кричит на Артура, обвиняя сына в жестоком поступке, который он сам же и спровоцировал. Артур ушел, громко хлопнув дверью.

      Невидящим взглядом шотландец уставился в окно. Пальцы его рук сжались в кулаки. Уильям глубоко дышал, стараясь успокоиться. Вид петли, наброшенной на шею девушки, глубоко потряс его. Для таких, как Масгрейвы, подобное было в порядке вещей. Грабители, законники и даже короли привыкли к виду висельников. А Уильям Скотт не мог спокойно реагировать на это. При одном только виде петли на его челе выступал холодный пот, сердце