Офелия. Анна Семироль

ну! Абсолютно не больно. Ну, знаешь, если только в нерв не попадут, когда будут сверлить.

      Питер похолодел.

      – А что – могут? – спросил он с потаенным ужасом.

      – Да-а! Моему брату попали. Он орал страшно, пока не убрали сверло, – тараща глаза и делая пассы руками, рассказывал Кевин. – А потом орал, когда зуб драли клещами. Вот такенными!

      – Кев, – стараясь не выдавать панику в голосе, сказал Питер, – я тебя очень прошу: давай лучше про опыты.

      Приятель с энтузиазмом тряхнул шапкой темных кудрей.

      – Окей, мистер Палмер! А ты знаешь, чему равна вероятность, что тебя от сверла может тряхнуть током и убить насмерть?

      У Питера мигом пересохло во рту. Он так живо представил себе, как его колотит током в кресле дантиста, что даже почувствовал металлический привкус.

      – Эй, да будет тебе! – миролюбиво хлопнул его по колену Кевин. – Мои россказни – это самое страшное, что может быть в лечении зубов. Пит, я просто пошутил. Ты седьмую книгу про Тарзана читал? Знаешь, она жутко скучная. Посоветуй чего-нибудь, а?

      И они переключились на обсуждение книг – прочитанных и тех, что хотели бы почитать, понравившихся и таких скучных, что их невозможно дочитать до конца. Кевин взахлеб рассказывал о том, что уволок у мамы книгу для взрослых, а там сплошная любовь – тьфу, тоска.

      – А еще герои постоянно обжимаются и занимаются сексом, – страшным голосом поведал он Питеру. – Такая хрень, ты даже не представляешь! Ну чего может быть интересного в голых женщинах?

      – Абсолютно ничего, мистер Блюм, – встрял в разговор мальчишек водитель. – Мы приехали.

      Кевин радостно улыбнулся, помахал пятерней перед лицом Питера и, выпалив: «Не давайся им живым!», открыл дверцу авто и исчез среди розовых кустов перед своим домом. А величественный «Силвер Клауд» повез приунывшего Питера в лапы беспощадных дантистов.

      Впрочем, как выяснилось через полчаса, беспощадными все же были не дантисты, а богатая фантазия Кевина Блюма. Доктор, который осматривал зубы Питера, оказался милейшей женщиной средних лет с легкими, порхающими движениями усыпанных веснушками рук. Она общалась с мальчиком мягко и вежливо, но как со взрослым, и уже через пять минут с начала осмотра Питер успокоился.

      – Мистер Палмер, один изъян все же есть, – сообщила доктор. – Если вы дадите мне десять минут, я все исправлю. И еще: боли не будет.

      – Обещаете? – очень серьезно спросил Питер.

      – Гарантирую, – заверила его дантист. – Если вдруг случится небывалое, и вам станет больно – с меня пять фунтов. Только, чур, честно!

      – Хорошо, мэм, – ответил Питер и решил, что будет терпеть изо всех сил, чтобы не разорить эту приятную женщину.

      За работой доктор негромко напевала. Голос у нее был приятный, слух отличный, Питер заслушался и расслабился. «Интересно, а какой голос у той девчонки?» – думал он, рассматривая висящую на стене кабинета картинку, изображающую экзотические цветы и морской берег вдали. Почему-то Питеру казалось, что девочка в белом очень приятно смеется. И знает наизусть все