Хроники Хамару: жажда свободы. Георгий Газиев

на предателя, Като понял, что к чему, но извиняться не желал, по его мнению, он ничего похабного не сделал. Артед тоже затаился в молчании, так как считал оскорбительным жаловаться на своих родителей, у него не было отца, поэтому ему было противно и больно смотреть, как Като с Фролой “ноют” о вещах, которые на самом деле символизируют благополучие в семье. Арти желал хотя бы на миг испытать те чувства, на которые хоть даже и несерьезно, но гневались ребята. Однако он не стал их осуждать, не стал их поучать, его первостепенной задачей по жизни оставалось – сохранить о себе впечатление славного парня, поэтому свою позицию почти никогда не отстаивал. А Фролу к другу Арти вовсе никогда не ревновал, так как был уверен и в Като, и в ней, а самое главное – в себе.

      Вдруг все резко обратили свои взоры на висящий в углу обеденного зала телевизор – в прямом эфире шел репортаж о портовом районе. Там творилась какая-то чертовщина: из-за высоких, пятиметровых бетонных стен, отделяющих эту неблагополучную местность от всего остального города, вспыхивали большие клубы дыма и слышались частые подрывы машин. Ведущий репортажа сразу дал понять, что вооруженные силы Толлосуса уже оцепили территорию рядом с портом и эвакуировали всех гражданских. К счастью, пострадавших не было. Вдруг во время прямого эфира из-за стен полетели бутылки с горючими смесями и чуть не попали на офицеров, не долетели всего пару метров. Полицейские выставили щиты и стали отходить назад, но коктейли продолжали вылетать один за другим. Репортер еле выговаривал слова – его губы дрожали, а в речи чувствовался страх. После того как полицейские стали в ответ выкидывать дымовые шашки и выстреливать слезоточивым газом, портовики прекратили выбрасывать воспламеняющиеся смеси. Тут же копы организовано разбились по несколько человек, создали квадраты, выставили щиты по сторонами и над собой, ожидая, что сейчас полетят стрелы, но, к счастью, этого не произошло. Началось затишье. Репортер замолк в напряженном ожидании. Снова резкий грохот. Камера задрожала, завертелась и затряслась. Шум от взрывов. Лязг металла. Вновь битье стекла и душераздирающий, громкий крик. Картинка наконец-то застыла на месте – оператор лежал на асфальте и из-за угла начал снимать происходящее. Бойцы СБТ отступали и бросали в ответ все те же шашки, их с еще большим напором начали забрасывать коктейлями, которые поджигали стеклянные прямоугольные щиты. Копы с ужасом и трепетом отбегали назад выкидывая скутумы, но не всем так повезло, ближайшим к стене семерым полицейским прямо под ноги прилетело несколько горящих бутылок, которые мгновенно полыхнули. Камера не могла передать резкий запах горящей плоти, но очень пронзительный звук крика от боли могла. Руки оператора опять начали нервно трястись, рядом слышались испуганные, истеричные приказы корреспондента продолжать съемку. Пламя полностью окутало тела тех семи полицейских, они побросали щиты и начали хаотично кружиться, отмахиваясь руками. В их предсмертных воплях прорезались слова “Спасите. На помощь. Горю”, отчего у всех посетителей кафе встал ком