Ричард Длинные Руки – бургграф. Гай Юлий Орловский

а то вдруг в самом деле окажется бит.

      Он процедил наконец:

      – Ты чересчур… дурак. Мы будем ездить, где и ездим. Но тебя в другой раз предупреждать не стану.

      – Я вас тоже предупредил, – сказал я мирно. – Езжайте. И передайте всем, что отныне сад закрыт для посторонних.

      Они унеслись, в ту сторону, в какую и направлялись, а я смотрю им вслед, меч все еще в руке, но во рту горечь и запоздалое раскаяние. Ну какого хрена задрался еще и с этим? Видно же, что этот Вильд, как он назвался, – подлый человек. Не столько даже подлый, это я так, перегнул, но не привыкший отступать, а я заставил отступить перед лицом его команды. И хотя с дороги ушел вроде бы я, дал им проехать, но бросил ему вызов, даже предложил схватку, а он… отказался, чего простить мне уже не сможет.

      Такие вот приходят на новые земли, убегая от несправедливости баронов, быстро обустраиваются на новом месте, споры с такими же переселенцами решают кулаками да дубинками, до убийства доходит редко, но постепенно одни богатеют и набирают мощь, другие остаются на том же уровне, а третьи нищают, разоряются. Этому Вильду… нет, его отцу Бриклайту, о котором он сказал с такой гордостью, удалось с землей, домом, скотом и хозяйством, сам уверовал в свою непогрешимость и непобедимость, вот теперь и сынок ломится, не обращая внимания на препятствия.

      Ни на те, которые ломать надо, ни на те, которые ломать… нехорошо.

      Глава 10

      Первые поселенцы спускались к морю через могучий лес, упиравшийся вершинами в небо, потом протоптали тропку. На дома рубили лес, понятно, с краю, тем самым отвоевывая пространство. Прошло два поколения, и уже на месте леса, спускавшегося прямо к воде, – поля с гречкой, рожью и пшеницей, овсом.

      На диво хорошо прижились сады: ветки гнутся и трещат под тяжестью краснощеких яблок, медовых груш, слив размером почти с кулак. Прижились абрикосы и персики, апельсины, их охотно скупали оптом и развозили в другие города и земли королевства.

      Я вновь окинул взглядом огромный сад, захвативший огромное пространство от леса и до полоски воды, полюбовался широкой аллеей… когда-то широкой, а сейчас с двух сторон теснят хищные заросли малины, ее корни умеют взламывать даже самую утоптанную землю.

      Между деревьями вымахала крапива, чересчур быстро разрастается сирень, терновник. Как и везде, культурные деревья отступают под натиском тех, которые прижились среди них, а сирень и малина так и остались дикими, да вон еще крыжовник победно захватывает пространство, не позволяя в своих колючих зарослях пробиться даже чертополоху.

      И все-таки сад все еще дает богатейший урожай. Пусть не тот, что при живом хозяине, но все равно для Амелии, как видно, хватает собранного, чтобы содержать дом, покупать одежду и обувь.

      Сад остался далеко за спиной, я медленно брел вдоль домов, неспешно погружаясь в атмосферу города. Во всех книгах и фильмах о Средневековье, что прошли через мои руки, везде узкие улочки, на которых не разъ-едутся две телеги, а меня как раз поражает и умиляет, что большинство горожан не просто держат коров, коз, свиней и пернатую живность,