Ричард Длинные Руки – бургграф. Гай Юлий Орловский

я оглянулся, она смотрела мне в глаза с немой надеждой и ожиданием.

      – Сеньор… вы очень добры к нам.

      Похоже, хотела сказать что-то другое, но смогла только вот так, я отмахнулся:

      – Да пустяки.

      Она не сводила с меня напряженного взгляда:

      – Сеньор…

      – Да?

      – Почему вы так добры к нам?

      Я улыбнулся как можно беспечнее:

      – Долг рыцаря – защищать женщин.

      Ее веки не дрогнули, продолжала рассматривать меня пристально и настороженно.

      – Когда благородные рыцари произносят слово «женщины», подразумевают благородных дам. Простолюдинки для них… не совсем женщины, которых обязаны защищать. А вы защитили меня уже второй раз.

      Я поморщился, никому не нравится, когда замечают то, что хочешь скрыть, ответил с графской небрежностью:

      – А почему благородному рыцарю не защитить одинокую женщину? Особенно если подворачивается повод дать оплеуху не просто так, а за правое дело?

      Она произнесла медленно, как мне почудилось, все же с некоторым разочарованием:

      – Так это просто совпадение?

      – Конечно, – заверил я. – Через неделю я буду далеко-далеко от этого города. А единственными спутниками будут вечно пьяные моряки и рыба за бортом корабля… Говорят, еще там морские дивы с вот такой грудью и рыбьими хвостами.

      Я улыбнулся ей снисходительно-покровительственно, она в ответ улыбнулась тоже, мягко и по-женски, у нее хоть и нет хвоста, но вот грудь на месте, морские дивы позавидуют.

      – Как скажете, сеньор…

      Уже возле дверей я повернулся и хлопнул себя по лбу:

      – Ах да! Еще со мной будут два моих верных спутника.

      Она вскинула брови.

      – Для них тоже приготовить комнаты?

      Я покачал головой.

      – Не стоит, пожалуй. Один предпочтет спать у моей постели, вот такие у него причуды, а второй и вовсе предпочитает конюшню, где хорошо и вкусно пахнет сеном.

      Она поняла, заулыбалась. Я кивнул и вышел, на крыльце задержался, давая глазам привыкнуть к яркому солнцу, что бьет прямо в лицо.

      Из левой стороны сада донесся быстро приближающийся конский топот. Судя по грохоту копыт, сюда мчится целый отряд, я насторожился, сделал шаг назад, упершись спиной в дверь. За деревьями замелькали всадники, их человек десять, нещадно топчут кусты малины и смородины, прут напрямик, уверенные, наглые.

      Мне показалось, что скачут так уже не первый раз, вон поломанные не сегодня кусты, я велел себе не трусить, спустился с последней ступеньки на землю. Умнее бы отступить с дороги, но злое чувство заставило обнажить меч и выйти навстречу.

      Передний всадник очень уж не понравился: могучий мужик с квадратным рассерженным лицом, отсутствие шеи, голова сидит прямо на плечах, руки толстые и мускулистые. Взмыленные кони храпят и роняют грязно-желтую пену с удил.

      Передний придержал коня, я играл обнаженным мечом, пуская ему солнечные зайчики в глаза. Он прищурился, рявкнул зло:

      – Ты кто такой?

      – Тот, – ответил я, – кто здесь по приглашению хозяйки. А кто вы,