Ричард Длинные Руки – бургграф. Гай Юлий Орловский

поднял с земли корзину.

      – Живете далеко?

      Она помотала головой:

      – Нет, во-он там мой дом…

      – Я донесу корзину, – сказал я великодушно. – Вижу, вам досталось.

      Она взглянула с испугом, но я с корзиной в руке двинулся в указанном направлении, еще не разобрав, какой из домов ее, а женщина, чуть прихрамывая, пошла следом.

      – Не везет вам, – заметил я.

      – Да уж, – послышался за спиной ее прерывающийся голос.

      – Уже второй раз, – сказал я, – а день только начался. И это в таком веселом городе! Даже очень веселом. Или это лично вас здесь не любят?

      Она долго молчала, а когда я оглянулся, в ее темных глазах блистали недоверие и настороженность. Не выдержав моего взгляда, ответила сумрачно:

      – Как вам сказать… Сейчас не любят, как вы говорите, меня. До этого так же не любили других…

      Что-то в ее голосе заставило спросить:

      – А где они сейчас?

      Она ответила ровным голосом:

      – Двое уехали из города, все бросив… одного убили. Еще один переехал… в другую часть города.

      Мимо нас проплыл ряд домов, впереди на значительном расстоянии за буйным садом выглядывает красная черепичная крыша огромного двухэтажного дома из белого кирпича, на крыше флюгер в виде петушка. Плодовые деревья теснятся перед домом, как стражи, справа и слева сад тянется и тянется: немного запущенный, даже заброшенный, но ветки гнутся под тяжестью яблок и груш. Я услышал треск и увидел, как опустилась до самой земли обвешанная плодами ветка, а на стволе осталась белая рана.

      Женщина, к моему удивлению, шла к этому дому.

      – Прекрасный дом, – сказал я с почтением. – Вы там убираете?

      Она качнула головой:

      – Нет.

      – Живете у родни?

      – Да нет же…

      Я удивился еще больше.

      – Неужто ваш?

      Она кивнула:

      – Да.

      – А сад?

      Она вздохнула:

      – И сад мой.

      – Прекрасный сад, – сказал я с чувством. – Даже то, что он вот так… художественно запущен… в смысле, это красиво, когда все деревья не выстраиваются, как подданные короля на смотре, а просто живут своей жизнью. В таком саду уютнее, душа отдыхает.

      Она посмотрела с удивлением, но смолчала. Забор высокий и добротный, а ворота массивные, как будто ведут в крепость. Женщина отворила калитку, я подал ей корзину.

      Она чуть пригнулась под ее тяжестью, в низком вырезе платья блеснули ослепительно белым круглые полушария молочного цвета. Я невольно бросил туда взгляд, эта женщина, по моим меркам уже чуть ли не старуха, сохранила молодость и красоту, а когда румянец вспыхнул на загорелых щеках, выглядит просто юной девушкой с ее ярким блеском глаз, зубов, с полными губами цвета спелой черешни.

      Перехватив мой пристальный и довольно откровенный взгляд, она почему-то смутилась, опустила голову, от чего румянец разгорелся еще ярче и переполз и на шею, а розовые уши запылали огнем, как факелы.

      Я