Роковая ошибка. Найо Марш

очень молчалива. Сидя на заднем сиденье, Верити видела, что она положила руку на колено Гидеону. Он коротко накрыл ее ладонь своею и посмотрел на нее. Он хорошо знает, как с ней управляться, подумалось Верити. Сомнений в том, кто у них главный, не возникнет.

      Когда они подъехали к ее дому, Верити пригласила их зайти выпить, но Гидеон сказал, что их ждет его отец.

      – Я сама провожу крестную Вэ в дом, – сказала Прунелла, увидев, что Гидеон собрался это сделать.

      Она вошла внутрь вслед за Верити, поцеловала ее и еще раз горячо поблагодарила, а потом спросила:

      – Насчет мамы. У нее был удар?

      – Дорогая моя, почему тебе это пришло в голову?

      – Ты же заметила, я видела, что ты заметила.

      – Не думаю, что нечто подобное имело место. В любом случае врач поставил бы тебя в известность, если бы было что-то серьезное.

      – Может, он не знал? Может, он плохой врач? Прости, я забыла, что он твой друг.

      – Он мне не друг. Так или иначе, это не имеет значения.

      – Думаю, мне нужно ему позвонить. Что-то с ней не так. Скажи честно, ты ведь тоже так думаешь?

      – Ну, может быть.

      – И тем не менее…

      – Что?

      – Как это ни странно, она при всем этом выглядит… взволнованной и довольной.

      – Мне тоже так показалось.

      – Это очень странно, – сказала Прунелла. – Вообще все странно. Как-то… расплывчато, что ли. Как бы там ни было, врачу я позвоню. Завтра. Ты как, одобряешь?

      – Да, дорогая, – ответила Верити. – Одобряю. Это поможет тебе успокоиться.

      Однако потребовалось очень много времени, прежде чем Прунелле суждено было достичь желанного спокойствия.

VII

      В пять минут десятого тем же вечером сестра Джексон, работавшая и жившая в «Ренклоде», остановилась перед дверью Сибил Фостер, из-за которой доносились звуки работающего телевизора. Она постучала, открыла дверь и, достаточно подождав, приблизилась к кровати. Пять минут спустя она покинула комнату и поспешно зашагала по коридору.

      В одиннадцать часов доктор Шрамм позвонил Прунелле и сообщил, что ее мать скончалась.

      Глава 3

      Аллейн

      Бейзил, вынуждена была признать Верити, выглядел безупречно – точно так, как должен был выглядеть врач в подобных обстоятельствах, и вел себя именно так, как требовалось, – корректно, с достоинством, почтительностью и точно отмеренной долей сдержанных эмоций.

      – У меня нет никаких оснований подозревать, что – за исключением симптомов нервного истощения, которые значительно уменьшились, – у нее было что-нибудь еще, – сказал он. – Должен заявить: я поражен тем, что она предприняла такой шаг. Она пребывала в отличном душевном состоянии, когда я видел ее в последний раз.

      – Когда это было, доктор Шрамм? – спросил коронер.

      – Утром. Около восьми. Я собирался в Лондон и перед отъездом сделал обход некоторых пациентов. В «Ренклод» я вернулся тем же вечером, в самом начале одиннадцатого.

      – И нашли?..

      – И нашел ее мертвой.

      – Вы можете описать обстоятельства?

      – Да. Она попросила меня привезти ей из Лондона