Роковая ошибка. Найо Марш

шеренгой хвойных деревьев и окруженная обширными лужайками, в которых, словно могилы, были вырыты цветочные клумбы.

      Постояльцы прогуливались по дорожкам со своими гостями или сидели под сверкающими зонтами и навесами на замысловатых садовых скамейках, стульях и качелях.

      – Она ведь знает, что мы должны приехать, да? – спросила Верити, начиная немного тру́сить.

      – Она знает про нас с тобой, – ответила Прунелла. – Про Гидеона я ей, вообще-то, не говорила.

      – О, Пру!

      – Я подумала, что, если он появится вместе с тобой, все пройдет легче, – прошептала Пру.

      – Я не думаю, что…

      – Я тоже, – сказал Гидеон. – Дорогая, почему мы не можем просто…

      – Вот она! – воскликнула Верити. – Вон там, за кальцеоляриями и лобелиями, под оранжевым навесом. Она ждет. Сейчас увидит нас. Крестная Вэ, пожалуйста. Мы с Гидеоном останемся в машине, а когда ты нам махнешь – подойдем. Ну пожалуйста!

      «Я ела их астрономически дорогой обед, пила их шампанское, что ж теперь – ответить черной неблагодарностью и отказаться?» – подумала Верити.

      – Ладно, – решилась она, – только не вините меня, если все пойдет наперекосяк.

      И она зашагала через лужайку.

      Никто еще не придумал, как следует приближаться к человеку, с которым ты уже обменялся приветствиями издали. Продолжать улыбаться, пока улыбка не превратится в гримасу? Сделать вид, что внезапно заинтересовался окрестностями? Или погрузиться вдруг в раздумья? Изображать безудержную радость? Кричать? Свистеть? Или даже запеть ни с того ни с сего?

      Верити не стала делать ничего подобного. Она пошла быстро и, приблизившись на расстояние, с которого ее уже было слышно, крикнула:

      – Вот ты где!

      Сибил пока располагала тем преимуществом, что ее глаза были скрыты за огромными солнцезащитными очками. Она помахала рукой, улыбнулась и с притворным то ли изумлением, то ли восторгом протянула руки к Верити, а когда та подошла, раскрыла ей свои объятия.

      – Верри, дорогая! – воскликнула она. – Ты все-таки приехала. – Она указала ей на полотняный садовый шезлонг, секунду-другую пристально смотрела на нее, от чего Верити почувствовала неловкость, а потом уже другим голосом спросила: – Чья это машина? Нет, не отвечай. Это машина Гидеона Маркоса. Он привез вас обеих. Ничего не нужно говорить. Они помолвились!

      В некотором роде Верити испытала облегчение, проницательность Сибил обрадовала ее.

      – Ну… да, – сказала она, – помолвились. И честно признаться, Сиб, в этом нет ничего дурного.

      – В таком случае, – возразила та, исчерпав запас сердечности, – почему они ведут себя подобным образом? Прячутся в машине и посылают тебя заранее меня «обработать»? Разве так ведут себя цивилизованные молодые люди? Пру никогда не поступила бы так по собственной инициативе. Это он ее уговорил.

      – Все как раз наоборот. Он был решительно настроен сообщить тебе все сам.

      – Какая наглость! Грубый напор. Понятно, откуда в нем это.

      – Откуда?

      – А