Страстотерпцы. Владислав Бахревский

России не желает. Вознамерился, широкая душа, все роды славянские собрать в единую семью, под руку белого царя. Я с ним о многом кричал.

      – Докричался ли?

      – Я, Аввакум, радуюсь, когда о нас, русских, о судьбе нашей думают. Что судить человека, если он родился в басурманской земле? Не лучше ли благословить? Стремясь душой к России, Крижанич, дабы ей полезным быть, учился грамоте где только мог… В Вене, в Риме…

      – Вот-вот!

      – Он хорват, а познал языки: немецкий, итальянский, испанский, латынь, греческий, турецкий, венгерский, русский… Хотел учить московских людей красноречию, стихосложению, грамматике, казуистике, философии, математике, истории. Хотел склонить нашего государя пойти на османского султана.

      – Чужими руками жар загрести. Латинянин твой Крижанич. Не о душе помышляет. Отдай ему в заклад русскую душу, а он ее сатане поднесет.

      Лазарь от обиды за Крижанича потемнел лицом, осунулся, и только в глазах бирюза.

      – У наших-то, у православных, заботы, верно, не чета заморским… Знавал я одного архиерея. По утрам в колокола любил звонить, а как ночь – он в баню, на баб глядеть. И чтоб всякая показала ему срамное свое. Бог с ним, с греховодником, но бабы-то рады были… показать. За малую, за тесную – давал по три алтына… В другом месте, в Порухове, отец дьякон петухом служил. Мужики там нищенством промышляют. Как полая вода сойдет, мужики – из дому, а бабы – к дьякону. Поверишь ли, его бесовскую мощь из теста пекут, друг дружку угощают.

      – Пакостен у тебя язык, Лазарь!

      – Русь бесится, а Лазарь виноват… Я, что ли, с дочерьми живу, со всею полудюжиной? А таков мужичишка здесь, в Тобольске, обретается. Протопоп ты, протопоп! Забыл, небось, про житье-бытье русское? Для помещика первая дань – взять девство. Подавай господину сокровенное, сам стыд. Кобель на кобеле, а виноват поганый язык Лазаря!

      Заплакал Аввакум. На колени встал перед попом.

      – Прости ради Бога! Через десять лет встретились – и ругаемся. Господи, что мы за люди такие?! Неистовое племя!

      Лазарь припал головою к плечу протопопа и тоже обливался слезами, как дитя.

      – Устал я, батюшка! Не вижу исхода. Веришь ли, пропасть хочу.

      – Пропасть – дурное дело… Мы с тобой, поп, за Христа постоим. За Слово! За Любовь!

      Анастасия Марковна принесла пироги.

      – Боже ты мой, плачут!

      – То хорошие слезы, матушка! – улыбнулся Лазарь.

      – Как детушки, как жена поживает? – спросила Марковна.

      Помрачнел Лазарь.

      – Матушка по романовскому луку слезы льет. В Романове лук хороший. Головки с голову младенца. Растил и я с матушкой лучок, радовались, сколь велик, сколь горек, теперь вот плачем…

3

      Жизнь – река, взгоды и невзгоды за поворотом. Кого на стрежень вынесет, кого на мель посадит. На всякую душу у Господа своя река.

      Десять лет Аввакум под елкой Богу служил. Вымолил милость, отворил ему Господь двери дома Своего. Пришел от архиепископа Симеона келейник.

      – Приготовь себя, батюшка! Будешь литургию служить.

      Коли прост