Повесть о Предславе. Олег Яковлев

Володарь не испытывал, не боялся он ничего и никого. Но было как-то не по себе торчать здесь, посреди ярко освещённой хоросами[128] палаты, и ощущать вокруг себя всеобщую, едва скрываемую ненависть.

      – Князь! Король Болеслав шлёт тебе дары, ищет мира. Он говорит, что все славяне должны жить промеж собой в дружбе и согласии. Хватит бессмысленных усобиц, хватит драк-кровопролитий. Да воцарится на землях наших крепкий мир! – бросал Володарь в лицо князю пышные торжественные фразы.

      Владимир, в розовой хламиде византийской работы и в зубчатом золотом венце на голове, сидел на стольце с непроницаемым лицом. Седина струилась, переливалась густой сетью в волосах, почти полностью покрывала долгую бороду. Украшенные перстнями пальцы киевского властителя оглаживали вырезанные в виде волчьих голов подлокотники стольца.

      Володарь решил, что пора приступить к главному.

      – Король Болеслав просит руки твоей дочери Предславы. Красота юной княжны да будет отныне залогом мира и процветания! – выпалил он, чувствуя, что надетая под кафтан нижняя рубаха взмокла на спине от пота.

      В палате воцарилось молчание. Владимир перестал оглаживать руками подлокотники. Бояре затихли, ожидая решения.

      – Вот что, погань! – словно бы откуда-то сверху раздался, раскатился по палате вешним громом, прорезав глубокую тишину, грозный голос Владимира. – Во-первых, пусть Болеслав вдругорядь кого подобает в послы шлёт, а не изветчика такого, как ты. Вот тогда и толковать станем. Второе. С чего енто князь Болеслав королём нарёкся? Император Оттон, что по младости и неразумию его короновал, давно в могиле, а нынче… Ни император Генрих, ни папа римский королём Болеслава не почитают… А что до дочери моей… Вот мы сейчас сами у неё и спросим. Эй, отроки! Покличьте сюда княжну Предславу!

      Володарь оцепенело молчал, едва сдерживая злость. Кто-то из бояр, кажется, Хотен Блудович, попытался робко возразить:

      – Девичье ль то дело – решать? С девицы чего возьмёшь? Влас длинен, ум короток.

      Но на него зашикали, грубо перебили, заставили замолчать.

      В палате снова наступила тишина. Володарь заскрипел от злости зубами, стал оглядываться по сторонам, но везде встречали его исполненные презрения и ненависти лица Владимировых советников.

      «Попаду ежели к ним в лапы, живым не уйти, – пронеслась в голове тревожная мысль. – Поскорей бы отсюда убраться! Но где же, где эта княжна распроклятая?!»

      …Предслава очень редко бывала в отцовой думной палате и потому оробела, когда яркий свет хоросов резко ударил ей в лицо. Она прошла, чуть щуря глаза, к стольцу, в пояс поклонилась отцу. Князь Владимир велел ей сесть в обитое бархатом кресло рядом с собой. И тут… глаза Предславы сошлись с чёрными очами Володаря!

      – Ворог! – не выдержав, прошептала княжна и с ужасом и изумлением воззрилась на отца.

      – Да, ворог он, – так же вполголоса, неслышно для других, проговорил Владимир, наклонившись к дочери. – Но приехал послом от польского князя Болеслава. – И добавил уже громче, так, что слышали все: – Князь