Рукопожатие Кирпича и другие свидетельства о девяностых. Сборник

он стал невнятно говорить, зато появились его книги «Малая земля», «Возрождение», «Целина» – эти книги проходили в школе, творческий потенциал его не угас. Кстати, как и у меня сейчас. Но в конце концов настал печальный день.

      В день смерти Леонида Ильича пришло распоряжение: организовать круглосуточное дежурство на всех предприятиях. Во избежание беспорядков, как объяснил потом мне отец. Догадайтесь, кого назначили дежурным? Пришлось в память о тёзке спать всю ночь на стульях в кабинете начальника вычислительного центра. А портреты Леонида Ильича вскоре исчезли со стен кабинетов.

      Потом были два года пышных похорон: члены Политбюро один за одним уезжали на орудийных лафетах в сторону кремлёвской стены. Пришёл молодой лидер, обозначились новые веянья в политике страны: гласность и перестройка.

      В свете этих веяний сам секретарь горкома партии собственной персоной решил посетить наш завод. А наше начальство надумало порадовать секретаря рапортом о новом внедрённом проекте. Горкомовская «Волга» проследовала на вычислительный центр, не останавливаясь на проходной, и замерла прямо у двери инженерного корпуса. На второй этаж секретарю горкома всё же пришлось подняться пешком.

      В кабинете начальника ВЦ собралась хорошая компания: секретарь горкома, секретарь райкома, секретарь парткома, другие начальники-коммунисты. Единственным беспартийным из собравшихся был я, руководитель проекта. Все очень волновались. Вернее, почти все.

      Людям беспартийным секретарь горкома – не начальство, это всё равно что митрополит неверующему, и волноваться тут нечего. Я доложил свой проект, обращаясь к нему, как к родному. Рассказал, глядя прямо в глаза, как важна автоматизация в промышленности, какую уникальную систему нам удалось сделать. Человек он, казалось, явно неглупый; похоже, ему было важно прильнуть к живому проекту, вникнуть и понять, в чём его суть. После меня слово взял секретарь горкома и послал мяч обратно: рассказал всем собравшимся, как важна автоматизация. Коммунисты внимали, коммунисты кивали.

      – Как правильно говорит товарищ… – секретарь горкома обращает свой взор ко мне.

      – Леонид Ильич, – подхватываю я.

      – Как правильно говорит товарищ Леонид Ильич, – автоматически повторяет секретарь горкома и замолкает.

      Мимолетная, или, как в музыке называют, люфт-пауза…

      Все, включая секретаря горкома, смеются. Доклад прошёл хорошо.

      На банкет меня не позвали, да банкета и не было. Наступала эпоха сухого закона имени секретаря ЦК по идеологии и пламенного борца за трезвость товарища Егора Кузьмича Лигачева. У нас в отделе на междусобойчиках появилась традиция: не пить без секретаря партбюро, чтобы не заложила. Хоть и свойская была женщина («свойской бабой» математика-программистку с университетским образованием ведь не назовёшь), своя в доску, но без неё не начинали, ждали, когда придёт с очередного совещания по борьбе с пьянством и алкоголизмом.

      Пришло время кооперативов и маркетинга, брендов и банкинга. Все стали учиться новой экономике на своих ошибках. Была у меня идея: организовать,