Жемчужины Нагорной проповеди. О главном в христианстве. Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

название связано с самой примитивной, но и самой известной формой иллюстрации этого парадокса: «Если Бог всемогущий, то может ли Он сделать такой тяжелый камень, который Он не сможет поднять? Если Он сможет сделать такой тяжелый камень, который Сам не поднимет, то что же это за всемогущество? А если не сможет сделать такого тяжелого камня, то Он и не был всемогущим». Смех смехом, но ведь эта логическая проблема в самых разных формах и с самых разных сторон обсуждалась многочисленными христианскими и мусульманскими богословами, атеистическими философами и учеными, среди которых такие умы, как Дионисий Ареопагит, блаженный Августин, Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский, арабский философ и врач Аверроэс, Рене Декарт, Клайв Льюис, Бертран Рассел, Людвиг Витгенштейн и даже физик Стивен Хокинг.

      Так как же нам быть с понятием «всемогущество Божие»? Ведь ни израильтянам вообще, ни ученикам Христа в частности, когда они говорили о Боге, не было свойственно понятие «всемогущего Бога». Правда, в довольно поздней эллинистической Книге Премудрости Соломона, написанной на греческом языке, в двух местах в русском Синодальном переводе появляется прилагательное «всемогущий». Там в одном месте говорится о «всесильной руке Бога» (11: 18), а в другом – о «всесильном слове Бога» (18: 15). Но это греческое слово (παντοδύναμος), во-первых, больше вообще нигде не встречается: его даже нет в словарях, а во-вторых, никем из ветхо- или новозаветных авторов не применяется по отношению к Богу.

      Конечно, в силе или могуществе Бога у израильтян не было ни малейших сомнений. Это могущество избранный народ постоянно ощущал на своем опыте: и в исходе из Египта; и во время странствия по пустыне; и много позже, когда Израиль переживал вражеские нашествия. Эту силу Божию во спасение воспевает, например, Псалом 123-й:

      Если бы не Господь был с нами, —

      да скажет Израиль, —

      если бы не Господь был с нами,

      когда восстали на нас люди,

      то живых они поглотили бы нас,

      когда возгорелась ярость их на нас;

      воды потопили бы нас,

      поток прошел бы над душею нашею;

      прошли бы над душею нашею

      воды бурные (Пс. 123: 1–5).

      Так что в могуществе Бога у Израиля никогда сомнений не было. Отцы Израиля при исходе из Египта полагали, что вся мощь и сила Бога направлена на защиту избранного народа и против народов ему враждебных. Вообще-то говоря, так считало и множество современников Иисуса Христа. «А как иначе?» – сказало бы большинство иудеев того времени. Разве в Законе не говорится, что Бог ненавидит язычников, врагов Израиля (см.: Втор. 7:1–3; 12: 31)? Ну а тех, кого ненавидит Бог, должны ненавидеть и израильтяне! А кого Бог ненавидит, на тех и направлена Его ярость и мощь! Это считалось само собой разумеющимся. И можно себе представить, как шокировали многих (не всех, но многих) слова Иисуса Христа о любви к врагам. Ведь столь привычному образу Бога, направляющего Свое могущество против врагов Израиля,