Анатомия семейного конфликта. Победить или понять друг друга. Петр Дмитриевский

человека – это всегда тайна, поэтому мы можем только делать предположения. Рассмотрим здесь один тип травмирующих ситуаций «Я в опасности!», а позже в этой главе я расскажу о двух других возможных причинах.

      Вероятно, зависимый человек регулярно встречался в своем детстве с ситуациями, когда его непредсказуемо бросали. Либо значимый взрослый куда-то пропадал физически, либо мог надежно присутствовать, но в какие-то моменты (не всегда предсказуемые) начинал сердиться, прекращал разговаривать, упрекал, стыдил, угрожал уходом и т. д. В такой ситуации хронического вынужденного и преждевременного одиночества у мальчика или девочки могло сформироваться мировоззренческое решение: «Отдаляться страшно, и мне нужно сделать все возможное, чтобы сохранить контакт с близким человеком».

      Уже став взрослым и попадая в ситуации, когда муж (жена) хочет отдалиться (плохо себя чувствует, устал или увлечен каким-то своим делом), такой человек проваливается в свое детское состояние брошенности. Умом он вполне может понимать, что ему и без супруга есть чем заняться (встретиться с подругой, почитать книжку), но его «детская», нерациональная часть оказывается чрезвычайно напуганной, как в те, прежние тягостные моменты. И эта особенность приводит к формированию «мертвой хватки», толкает к нападению[6].

      Марина знает, что рабочий день ее мужа Михаила заканчивается в 18:00. Она как-то ездила к нему в офис (чтобы вместе отправиться в театр) и знает, что путь от работы до дома занимает около часа. Начиная 19:00 Марина, как правило, начинает чувствовать тревогу. Если на часах 19:15, на нее, обычно уверенную в стабильности их брака, начинают «нападать» разные фантазии: что муж ее разлюбил и встречается с другой женщиной, что он тяжело заболел и его госпитализировали. Пока Марина находится в ожидании супруга, на нее находит несколько волн страха и ярости. В те дни, когда муж утром заранее предупреждает ее о том, что задержится, она склонна сердиться на него уже с самого утра. Иногда она фантазирует, как можно было бы отомстить мужу: уехать куда-нибудь и не предупредить.

      Детство «контрзависимого» тоже, похоже, не было безоблачным. Иногда такие дети тоже оставались одни слишком долго, но сделали из этого другой вывод: что жизнь – в целом трагичная и мрачная штука. Тогда надеяться ему ни на что не стоит, а включаться в отношения – это только «подставляться» под будущую боль расставания.

      Однако чаще будущие «отстраняющиеся» супруги росли в семьях, где значимые взрослые были слишком навязчивыми по отношению к ребенку, их было «слишком много». Они могли, например, транслировать ребенку, что окружающий мир слишком опасен, поэтому нужно все время находиться рядом с родными. Могли давать понять сыну или дочери, что «видят их насквозь». Могли часто и бурно ссориться на глазах у ребенка. Могли много и непредсказуемо критиковать или упрекать. В любом случае, вероятно, они делали что-то такое, что мальчику или девочке частенько хотелось отползти в свою комнату, закрыть дверь и прийти в себя в одиночестве. Мировоззренческое

6

Подробнее о первом типе травмирующих ситуаций – в книге: Дмитриевский П. Путь независимости. Интернет, отношения, работа, еда, игры, алкоголь. М.: Никея, 2017. С. 55.