Над Нейвой рекою идем эскадроном. Олег Немытов

не будем терять времени, которого у меня и так нет. Спрашивайте!

      – Господин Смолин, расскажите, почему замедлилось ваше так хорошо начатое наступление? Ведь у вас офицерские кадры, а командный состав противника в общей своей массе состоит из унтер-офицеров?

      – Во-первых, у нас идёт гражданская война. Бойцу не так-то легко стрелять в своего брата. Во-вторых, наши позиции проходят по заболоченной местности, а противник многочислен и хорошо вооружён. А я не хочу просто так терять людей в лобовых атаках! И при этом красные хоть медленно, но всё-таки отступают. И наконец, в-третьих, наступательная операция не прекращена – она приостановлена, в штабе идёт разработка новой крупномасштабной операции по полному уничтожению противника.

      – Мистер Смолин, мы поставляем вам крупные партии вооружений, вам помогают союзники. Когда мы летели сюда на аэроплане, то видели, как отсюда отошёл бронепоезд с чехами, – заметил англичанин.

      После этих слов журналиста глаза полковника засверкали недобрым огнем. Высунувшись из вагона, он взял видавшую виды трёхлинейку у часового:

      – Вот каким вооружением мы пользуемся! – и, постучав по стенке блиндированного поезда, добавил:

      – Да, и вот этот хваленый самодельный бронепоезд… А теперь посмотрите сюда! – и он достал стоящий в углу новенький английский карабин. – Вот это мы отобрали у красных! Кто их вооружает?! Что касается союзников-чехов, то их бронепоезд не сделал ни одного выстрела…

      И Смолин рассказал, как несколько часов назад прошёл бой с красными, и как чехи даже не вышли из бронепоезда посмотреть окончание боя… А один из них, наглый офицер, потребовал от полковника бумагу с рапортом об участии в бою бронепоезда, на что Иннокентий ответил: пускай командир чехов напишет сам, что хочет.

      И ведь он накропал эту депешу и преспокойно принес Иннокентию на подпись… У бывалого фронтовика чуть слёзы не побежали из глаз: чех написал, что при небольшой помощи русских чехи дрались, как львы! Смолин пристально взглянул офицеру в глаза, но тот даже не потупился… Не попрощавшись, Иннокентий уходил прочь от чешского бронепоезда, ругаясь матом в адрес отъезжающих союзников.

      – А теперь, мистер Мэрел, и вы, мсье Дебуа, если мне не верите – пройдёмте со мной на позицию, и вы сами убедитесь, с каким оружием мы воюем и каким числом. Заодно расспросите других командиров и бойцов о чешском бронепоезде.

      Но иностранцы вежливо отказались, сославшись на то, что на позиции их не должны видеть красные.

      – Что ж, тогда извиняйте, мне пора, а то, если я так попусту буду лясы точить, так нам действительно Егоршино вовек не взять.

      И, давая понять, что время, отпущенное журналистам, закончилось, Смолин встал. Но неожиданно для полковника американец попросил не только провести его на позиции, но и дать издали взглянуть на дислокацию красных. Как разведчик Иннокентий Семёнович обратил внимание, что этот заокеанский гость, в отличие от двух других журналистов, не задавал вопросов, а лишь отмечал что-то у себя в записной книжке. В дверь снова