Промежуток. Инга Кузнецова

оно так, но…

      – Никаких но. Личность его установлена?

      – Нам сказали: не ваше дело.

      – Ясно. Под грифом «секретно». Ну и забудь.

      – Думаешь, я не хочу?

      – Давай-ка за отдых. За душевное лето. За тебя! – дзик-дзик.

      – И ты не болей! – дзик-дзик.

      – Ну спасибо. А то колени что-то стали шалить.

      – Это все служба.

      – Большая нагрузка. А приезжай на дачу, хочешь – с Оксанкой! Шашлычки замутим…

      – Далеко у тебя? И речка есть?

      – Сто первый километр. Не так уж и далеко. Речка – есть. Там все, что надо. Земляника, малина, грибы пойдут…

      – Это хорошо.

      – Вот и подгребай! Птички, речка, шашлычки… Слушай, это…

      – Давай еще по одной.

      – Ну давай. – Ч-чпок. – А все-таки как оно тебе…

      – Ну давай! – Чпок, пшик. – За нас, за Россию! – Дзик-дзик.

      – А все-таки какое оно? Ну, по вкусу?

      – Оно?

      – Да мясо. Ну… человечина.

      – Тише, тише.

      – Мне надо знать. Я из профессиональных соображений.

      – Ладно, сейчас. Посмотри по сторонам.

      – Никого.

      – Наклонись-ка.

      – Ага.

      – Оно такое /шепотом/… незабываемо нежное. Я многое пробовал. Но такое…

      – Ты серьезно?

      – Цыть. И чтобы никому.

      Птичьи разговоры

      1. Трель

      чив-чив-чинь-чинь

      пиу-пиу

      твинь-твиринь-тинь

      чуври́у

      фьюить

      тень-тиринь-тинь

      пиу-пиу

      хьют-хьют

      твинь-твиринь-пинь

      фьи-фьи-фьи-тья-тья-тья-твирьвирь-

      чуврри́у

      2. Зяблик

      Орнитологи думают, что мы издаем мелодичные звуки, когда нам необходимо привлечь внимание самок (возможно, так поступают сами орнитологи). Что мы это делаем лишь в расчете на спаривание. Лишь. Они присвоили себе смысл нашей жизни и логику наших повадок. Допускают в нас эмоциональное, но отказывают нам в интеллектуальном. Они полагают, что инстинкт правит нашим миром – такая у них привычка, навязанная им их подстреленным школьным образованием. Инстинкт и привычка – странно, но люди не замечают, что это события одного порядка.

      Люди не предполагают, что пытаются расшифровать вовсе не нашу речь (которой они не слышат). Что так называемое птичье пение – это просто историческая звуковая реконструкция, тщательно воссозданные саундтреки стародавних времен – или тихая молитва, точный смысл которой уже никому из нас не ясен. Некоторые из нас таким образом лишь отдают дань древне-птичьим традициям (подобное происходит и у людей); другие и сегодня с помощью этих сигналов выкликают и заклинают бездонный космос. Они летят внутри странных звуков: «фьюить, фьюить» – и соединяются с бесконечностью.

      Почему-то люди не допускают такое у нас. Они принимают это за коммуникацию особей внутри вида: например, пишут, что мы сообщаем птенцам о приближающейся опасности с помощью короткого «твинь» (будто мы почти