Время для мага. Лучшая фантастика 2020. Александр Громов

до одури, до дикого, разрывающего вены пульса. Завтра нас ждал каменный стул. Крики над туалетными ямами. Сегодня мы славили жизнь, как умели.

* * *

      Генерал танковых войск Фридрих Паулюс стоял на постаменте. Сброшенный с него памятник мертвому вождю тенью лежал позади, припорошенный снегом. Мы видели, что Паулюс перестал быть человеком. Не знаю, что он пил, но кожа его превратилась в стекло, под которым вверх и вниз сновали поезда из дерьма и крови.

      – Фюрер отдал мне приказ удерживать город. Вы знаете, я хотел оставить это место и увести вас.

      Люди молчали. Перед генералом, расползаясь по берегу, сколько хватало глаз, стояли тысячи человек. Толпа молчала, но слова Паулюса растекались по ней, как нефтяные пятна по воде. Люди не пили уже полгода. Вода отвергала их.

      – К нам идет фельдмаршал Манштейн. Объявлена операция «Wintergewitter», которая прорвет блокаду и позволит нам утопить город в крови. Но мы не имеем права на слабость. Мы должны вырвать хребет у этого города. Унизить russisch. Растоптать их.

      Паулюс бросал слова бесстрашно, не боясь отдать их ветру. Ivan знал, что мы готовились сделать.

      – Каждая женщина, девушка, мать, каждый брат, отец и ребенок в Heimat ждут нашей победы с пересохшими ртами.

      Волна этих слов полетела по толпе, опрокидывая людей, бросая их на колени, заставляя раздирать рты и глазницы. И единственным, кто встал против этих слов, кто протянул руку за разъяснением, повысил голос, был неведомо откуда вынырнувший Отто.

      – Что? – нелепо воскликнул он, актер второсортного театра. – Почему их рты пересохли?

      Я закрыл лицо ладонями, представив высохшую, обтянутую ломкой, пигментированной кожей мать. Она экономит на всем, откладывает рейхсмарки, чтобы мне было, что попить, когда я вернусь. Страна пьет свою мочу, пока мы умираем здесь?

      – Вся наша страна испытывает жажду вместе с нами. – Паулюс нашел взглядом Отто и отвечал ему, как учитель неразвитому ребенку. – Мы не пьем, и они не могут пить тоже.

      – Вы – Дьявол, – просто рассудил Отто и вскинул автомат.

      – Отто! – Стефан не успевал, он пытался оттолкнуть глупца криком. Но тот уже нажал на спусковой крючок. Пули высекли из плеча Паулюса осколки, он упал на руки своих офицеров. Те приняли его, как Христа. Толпа смяла, скомкала Отто и отрыгнула его безвольное подобие, куклу, тряпичную пародию, вышвырнула ее прочь.

      Толпу не ужаснули слова Паулюса.

      Напротив, люди обнаружили в них силу. Они не одни! Они едины со своим народом!

      Смять, уничтожить ivan! Добить! Раздробить! Разорвать!

      Будто бы в ответ ударил метроном, завел классическое:

      Тк. Тк. Тк. Тк. Тк. Тк. Тк.

      «Каждые семь секунд на фронте погибает один германский солдат».

      Но его заглушали вопли людей и рев танков, которые они заводили, чтобы дать решительный бой.

      Они шли в наступлении, неостановимые, как цунами.

      Вперед, вперед, только вперед!

      Я видел, как танкисты пили антифриз и сгорали заживо в своих танках, но били ivan, крушили их брустверы, пробивали стены.

      Они шли в наступление,