Жизнь со вкусом Moёt. Марта Кауц

нас такими тонкими способами, что мы этого даже не понимаем. Вот представь, что ты никогда больше не влюбишься. Будешь идти с уверенностью по жизни, свободной без ограничений, излучая бесконечную энергию. И сразу открываются невиданные возможности. Не жить в страхе, что вдруг я не встречу того единственного, не успею родить детей, часики-то тикают, буду плохой матерью, а вдруг он заведёт любовницу, бросит меня, мы все умрём с голоду, надо быть худее, умнее, интереснее. А просто забить на всё и жить!

      – Ну неужели тебе не хочется любви?

      – Я хочу, чтобы меня любили. А я буду любить себя. Мы все рождаемся одинокими и одинокими умрём. А люди забывают об этом и пытаются заполнить эту дыру другими людьми. Впихнуть невпихуемое, так сказать. Мы все одиноки, и надо это принять. А чем больше город, тем сильнее одиночество. Только каждый пусть сам решит, что это. Одиночество или свобода.

      – Продавать себя – это твоя свобода?

      – Я продаю тело, а они – душу. Сидят в душных офисах, делают никому не нужные отчёты, ждут пятницу, чтобы напиться и забыться, потому что ненавидят свою жизнь. И кто из нас большая проститутка?

      Глава 5

      Мне не спалось. Я крутилась в кровати и пыталась не думать о Тихоне.

      – Эй, Венера, ты спишь? – прошептала Оксана.

      – Нет, – отозвалась я.

      – Всё хочу спросить, почему у тебя такое странное имя?

      Я улыбнулась в темноту.

      – Не знаю, так мама решила. Бабушка всегда говорила, что у меня шлюшное имя и называла меня Верой.

      – Круто, а я вот свою бабушку не видела ни разу. Она умерла ещё до моего рождения.

      – Моя бабушка тоже уже умерла. И я с ней даже не попрощалась. Я смотрю, ты хочешь послушать котоламповые истории на ночь?

      Жила я у бабушки. Маму видела редко и очень скучала по ней. Всё время спрашивала у бабушки, когда же она приедет. Та лишь вздыхала и говорила неизменное «скоро». Мама изредка приезжала и привозила мне незатейливые игрушки. Потом они запирались с бабушкой на кухне и о чём-то говорили. Иногда ругались. Тогда мама с пунцовым от злости лицом распахивала дверь и уезжала, даже не попрощавшись со мной.

      Скоро мне должно было исполниться семь. Бабушка научила меня управляться с иголкой и ниткой, и я сама смогла пришить Тяпе глаз. Тяпа – это мой заяц, который всё время терял глазки-пуговки.

      Незадолго до моего дня рождения приехала мама. В этот раз она ничего мне не привезла, а сразу закрылась на кухне с ба. Я была послушным ребёнком и не подслушивала, но тогда крики долетали до зала.

      – Даже не думай! Ты с ума сошла! – кричала бабушка.

      Это было необычно, бабушка почти никогда не кричала. Она считала, криком ничего не добиться и надо разговаривать.

      – А ты не лезь не в своё дело, – мама выскочила из кухни. – Я её забираю и точка! Это моя дочь, в конце концов.

      – Ага, вспомнила наконец. Ты её одну прокормить не могла, что с двумя собираешься делать?

      – Без тебя разберусь! – огрызнулась мама. – Собирайся! – это она уже мне.

      – Никуда она не