Мария – королева интриг. Жюльетта Бенцони

вместо себя настоятельно просить заступничества Льесской Богоматери.

      – Но что за недуг постиг ее?

      – Печаль, монсеньор! Глубокая скорбь оттого, что вскоре после смерти господина коннетабля она оказалась покинутой всеми, вместе с детьми подверглась преследованиям со стороны своих врагов, удаливших ее от короля, несмотря на мольбы королевы. Одна лишь принцесса де Конти по-прежнему ласкова с ней.

      – Удалить ее от короля? Но почему? – изобразил удивление Шеврез, чересчур наивно, чтобы ввести в заблуждение Габриэля.

      – Из-за несчастного случая, приключившегося с королевой в тронном зале. Вину за него пытаются возложить на мадам де Люин и мадемуазель де Верней. Под угрозой опалы госпожа герцогиня обращается к Небесам! В то же время, отправляя меня сюда…

      Хитрец выдержал паузу, чтобы дать время собеседнику почувствовать беспокойство, которое тотчас же отразилось на его лице.

      – Отправляя вас сюда… – продолжил Шеврез.

      – Она надеялась, после того как безуспешно разыскивала вас повсюду, что наши с вами пути пересекутся и вы окажете ей поддержку.

      – Так вот в чем дело! – воскликнул Фонтене-Марей, без стеснения прислушивавшийся к их разговору. – Советуя вам уехать в Марше, я подозревал, что эта женщина попытается увлечь вас за собой в своем падении. Она так бесстыдно преследует вас!

      – Я, должно быть, неточно выразился, – холодно возразил Мальвиль. – Госпожа герцогиня, отправляя меня в Льесс, дабы попросить заступничества у Богоматери, пожелала, чтобы я заглянул в замок Марше и нижайше попросил монсеньора герцога де Гиза передать письмо его брату, в надежде, что тот знает, где его найти. Небеса были к ней благосклонны, ибо мне посчастливилось молиться здесь одновременно с монсеньором…

      – У вас есть письмо? – спросил Шеврез почти робким голосом.

      – Да. Вот оно!

      – Не читайте, дорогой друг! – вмешался Лианкур. – Иначе вы пропали!

      – Не стоит преувеличивать! – ответил Шеврез с некоторым раздражением.

      И без дальнейших колебаний он сломал печать, раскрыл письмо и прочел его. Габриэль, следивший за ним, заметил с тревогой, что его лицо омрачилось, словно от величайшей досады. Наконец, сложив письмо, он вернул его Мальвилю и тихо произнес:

      – Передайте ей, что мне очень жаль, но я не в силах. Я неспособен до такой степени противостоять гневу короля.

      – Что ей нужно? – вмешался Лианкур, но герцог осадил его, проигнорировав нескромный вопрос.

      – Спокойствие, Лианкур! Передайте мадам де Люин, – добавил он, вновь обращаясь к Габриэлю, – что я советую ей быть благоразумной и молчать, и это будет ее лучшей защитой в глазах короля. Пусть она покинет Люин и уедет в поместье своего сына или еще лучше – в Кузьер, к отцу. Государь тем временем успокоится, и ее друзьям будет легче замолвить за нее слово. Королева, несомненно, будет первой.

      – Довольно, монсеньор! – прервал его посланец. – Я уже говорил, что госпожа герцогиня нездорова