Несчастный случай. Старые грехи. Андрей Кокотюха

хм, амбала в камуфляже – весь настрой лечиться пропадет.

      Кошель с уважением посмотрел на главврача:

      – А вы – психолог!

      – По первому образованию, молодой человек!

      Сушко явно польстила реакция лейтенанта, что не укрылось от Вохиного взгляда. «Расслабляется доктор, это хорошо!» Воха встал со своего кресла и подошел вплотную к белобрысому.

      – Кто из вас вчера утром стоял на вахте?

      Тот понял, что отдуваться придется за двоих.

      – Мы оба стояли, я и вот он, Никита. Но как раз в это время за входом не следили.

      – Что значит – не следили?

      Тот, кого назвали Никитой, поправил галстук и неожиданно приятным поставленным баритоном ответил:

      – Олег смену сдавал. Я принимал. Объект режимный. Целая процедура!

      – Долгая? – Воха не отставал.

      – Не очень. Но в процессе минут на десять-пятнадцать отвлекаемся. – Олег глянул на напарника, и тот согласно закивал головой. – Вчера ведь воскресенье было.

      – И что с того?

      – Чужие по выходным не ходят. Только свои. – Олег развел руками, будто бы извинялся за то, что приходится объяснять очевидное.

      Кошель снова кашлянул, привлекая к себе внимание:

      – Извините, а как вы своих отличаете?

      – По униформе, конечно. – Дюжий Никита ухмыльнулся, но, натолкнувшись на взгляд главврача, тотчас сник.

      Воха хлопнул Кошеля по плечу.

      – Вот так, старлей! Понятно теперь, что за шапка-невидимка у Тимура была!

21

      Воха клацнул брелоком, и машина отозвалась, мигнув фарами с той стороны улицы. Кошель поднял воротник. Сейчас проедет эта «беха», и они перебегут через дорогу, сядут, включат в салоне печку и радио. После теплой клиники даже эти 30 метров до парковки казались долгими – промозглая сырость ранней весны, усиленная поднявшимся ветром, действовала на нервы. Кошель еще утром промочил ноги и теперь отчаянно мерз. Мимо воли, он даже позавидовал тем качкам из охраны: «Сиди себе в тепле да уюте, плюшками балуйся, камеры просматривай да с сестричками заигрывай. Как они только форму не теряют?»

      На обочине Воха резко остановился, и Кошель едва не столкнул его на проезжую часть.

      – Что-то забыл, капитан?

      Воха повернулся, и впервые Кошель заметил у него особое, «нулевое» выражение лица. Капитан не рисовался, был спокоен и собран. В глазах сквозила усталость – серая, давнишняя. Кошель понял, что перед ним сейчас настоящий Калганов – средних лет мужчина, заглядывавший за изнанку жизни, переживший своих друзей и врагов, – и ему стало не по себе. Неужели к своим тридцати с хвостиком и он будет выглядеть так? Это если еще повезет! Старлей впервые усомнился в правильности выбора профессии.

      – Ему форму сюда принесли, Шурик. А когда он проходил мимо охраны, просто отвернулся. – Воха подышал на ладони. Ему тоже стало зябко после душного кабинета Сушко.

      – Точно! Сообщница! Та «дама в черном». Жанна, про которую говорил главврач. Походу, персонал вычеркиваем? – Кошель на мгновение забыл про мокрые ноги.

      – А вот фиг вам,