Весь мир Фрэнка Ли. Дэвид Юн

По крайней мере, в теории. Чуть ниже – выдвижной ящичек, в котором лежит заряженный револьвер калибра 9,1 мм. Папа стрелял из этого револьвера всего дважды: один раз на стрельбище, другой раз в небо в канун Нового года.

      Я фотографирую заключенный в плексигласовый футляр рулончик лотерейных билетов, где надо соскрести защитный слой, для того чтобы узнать, выиграл ты или нет. Я выкладываю фото с текстом: «Налог на глупость?»

      Папа моет пол шваброй. Он останавливается, три раза бьет себя кулаком по ноющей пояснице и снова принимается за уборку.

      – Пап, – говорю я, – давай помогу.

      – Ты знать, как это делать?

      – Это всего лишь швабра, я справлюсь.

      Тем не менее он все равно показывает мне, как надо это делать. Он легко держит ручку швабры пальцами и управляется с ней, словно гондольер с веслом. Потом тщательно промывает швабру в ведре на колесиках, отжимает ее и продолжает мыть пол. Он орудует шваброй довольно странно и когда наконец отдает ее мне, я чувствую напряжение в пояснице уже после нескольких движений.

      Папа уходит за кассу и садится на высокий стул. Из винтажных часов с радио родом из 1982 года доносятся звуки корейской церковной музыки и слова проповеди. Я не понимаю ни слова. А мытье полов успокаивает!

      Динь-дон! Входит белый мужчина с безумной прической. Он одет во все черное, к каждой его руке прикреплены пакеты. Мама с папой рассказывали про него, это единственный белый покупатель в Магазине. Не говоря ни слова, папа хватает две упаковки пива по шесть банок – Porky, самая дешевая марка, – и кладет их в пластиковый пакет, потом в бумажный, потом снова в пластиковый. Покупатель еще не дошел до прилавка, а уже все готово.

      – Привет, Фрэнки, – говорит мужчина.

      Мне кажется, что он бездомный. Во всяком случае, он выглядит и пахнет как бездомный.

      Как и у меня, у моего отца есть английское имя. Он тоже Фрэнк. Фрэнк-старший.

      – Чарльз! – приветствует папа покупателя.

      Чарльз смотрит на меня полным безумия взглядом.

      – Мой сын, – объясняет папа.

      – Я тебя видел, – говорит мне этот сумасшедший Чарльз. – Ты в колледже учишься?

      – Пока еще нет, – отвечаю я.

      Стараюсь говорить нормально, чтобы этому чудику не за что было зацепиться.

      – В колледже учат мыть полы?

      – Угу, – говорю я.

      Чарльз поворачивается к папе:

      – Только сотка, извини.

      – Нет проблема, – отвечает папа и отсчитывает сдачу.

      Чарльз снова смотрит на меня своими сине-белыми глазами.

      – Уверен, твои родители на тебе не экономят, – говорит он и, перед тем как выйти за дверь, протягивает мне холодной как лед рукой скрученный в трубочку клочок бумаги.

      – Это тебе, раз ты у нас такой умный, – говорит Чарльз и уходит. Динь-дон.

      Папа снова отправляет меня за прилавок. Будто боится, что всякие там Чарльзы могут сделать мне какую‐нибудь гадость, если я буду стоять у всех на виду между полками с товаром.

      – Очень уникальный человек, – говорит папа. – Миллион долларов иметь, свой дом иметь.

      – Что, правда? –