Весь мир Фрэнка Ли. Дэвид Юн

причем неизменно высокого качества.

      На кухне появляются ее родители. На них одинаковые худи, одинаковые тапочки из овечьей шкуры, а в руках у них одинаковые кружки с чаем. Оба они хрупкого телосложения и напоминают добрых друидов из видеоигры, в которую я раньше играл. Мне кажется, что много веков назад их отважные предки вместе приехали сюда откуда‐то из Европы.

      – Мы будем наверху, – говорит мама Брит и многозначительно улыбается. Точно так же моя мама улыбнулась нам с Джо на прошлом Сборище.

      Что вообще происходит?

      – Рад с тобой познакомиться, Фрэнк, – произносит отец Брит.

      И они синхронно поднимаются на второй этаж. Мы с Брит остаемся на кухне одни. Она некоторое время смотрит на меня так, как смотрят на любимую картину в музее, а потом вдруг говорит:

      – Ты бери нечетные, а я четные.

      Это она о задании. Брит заправляет за ухо прядь волос и берет свой механический карандаш Zeichner Profi 0,5 мм, которым так легко можно выводить разные графики функций и геометрические фигуры. Я жую нижнюю губу, но потом вспоминаю Первое Правило Человека: никакого аутоканнибализма. Поэтому я съедаю чипс из питы с чесноком. Брит делает то же самое. Мы снова и снова берем добавку и снова и снова жуем. В конце концов наши пальцы соприкасаются в миске, и мы отдергиваем руки, словно чипсы наэлектризованы.

      – Извини, – говорит она.

      – И ты меня, – отвечаю я.

      – За что? – спрашивает она.

      – Не знаю, – отвечаю я.

      Она почему‐то улыбается, причем так, что ее улыбка будто бы говорит: «А я знаю за что».

      – Давай поскорее покончим с этим? – спрашивает она.

      – Давай, – говорю я.

      Задачки легкие. А вот над зарисовками приходится потрудиться. Брит включает музыку на своем смартфоне, но потом переключает звук на нормальную беспроводную колонку.

      – Ненавижу слушать музыку через маленькие динамики, – признается Брит.

      Я как раз хотел сказать то же самое, но она меня опередила, и мое сердце начинает биться чаще.

      Когда мне удается прийти в себя, я начинаю рисовать. Мой рисунок маленький – так проще, поэтому я заканчиваю его быстро. Брит, следуя моему примеру, тоже рисует небольшую фигуру. Наши грифели скрипят. Брит толкает меня локтем.

      – Ну ты и читер, – говорит она.

      – Я же выполнил задание, – отвечаю я, – просто подошел к нему с умом.

      – Готово, – произносит Брит.

      Мы убираем грифели и кладем карандаши.

      – Неплохо, – говорю я, глядя на ее рисунок.

      – И у тебя тоже нормально вышло, – отвечает она, глядя на мой.

      Милостивый летающий макаронный монстр на пастафарианских небесах! Да Брит, кажется, со мной флиртует!

      – Чем ты теперь хочешь заняться? – спрашиваю я.

      – Не знаю. А ты чем бы занялся?

      Она подсаживается ко мне поближе. Настал момент, когда в фильмах для подростков герой смахивает домашнюю работу на пол и целует героиню. Но, как я уже говорил, в моем списке поцелуев лишь один пункт,