Найтись и потеряться. Светлана Черемухина

села батарейка в единственном на весь город телефоне! И позвонить больше не откуда и не от кого, чтобы сообщить, что с ним все с порядке, чтобы за него не беспокоились и спокойно ложились спать! – Инка возмущенно откусила очередное пирожное.

      – Пожалуйста, не делай так, чтобы я себя стыдилась за свою ничтожность, – тихо попросила Дана. – Мысль, что я не стОю его заботы и беспокойства как-то уничижает…

      – Ты-то стОишь, и забот, и переживаний, и любви. Поверь мне, ты очень даже дорого стоишь, только сама себя задешево отдаешь, – Инка раздухарилась. – И так бездарно распоряжаешься своим богатством! Аппетит даже пропал из-за этого гада, – буркнула она, отложив недоеденное пирожное.

      – Как же, из-за него. Просто седьмое пирожное не полезло, а ты на бедного парня готова еще один грех повесить, – грустно усмехнулась Дана.

      – И вот что ты будешь теперь делать, а? Нет, ты мне скажи! Сколько ты будешь убиваться по нему? У тебя впереди новая жизнь на новой работе…

      – Ну, это еще бабушка надвое сказала…

      – Это я тебе сказал, и не надвое. Вот попомни мои слова: все у тебя будет хорошо.

      – Если не будет его, то ничего уже хорошо не будет. Без него ничего не может быть, – Дана прикрыла лицо волосами, низко склонив голову.

      – Ой, а вот этого не надо. Я бы вас попросила, девушка, побольше оптимизма. Ни на одном мужчине еще свет клином ни разу не сошелся! И здесь прорвемся! Мы же есть друг у друга! – Инка с участливой улыбкой подергала подругу за плечо.

      – Меня Ромка опять зовет, – вспомнила вдруг Дана.

      – Куда зовет? – Инка даже опешила от неожиданности.

      – Ну куда он может меня звать? К себе.

      – Ты его видела?

      – Да прямо сегодня, до тебя.

      – И что он сказал? – девушка побледнела, но Дана не могла этого заметить, она оказалась поглощена своими переживаниями.

      – Сказал, что всегда готов принять меня обратно, – тихо призналась Дана.

      – А ты? Согласилась?

      – Нет. Ты же знаешь, я его не люблю, – как-то резко получилось. – Хотя… не знаю. Если честно, только не ругай меня за это признание, мне так плохо сейчас, что очень хочется выплакаться на чьем-то плече.

      – А мое плечо для тебя не подходит?

      – Не обижайся, дорогая, я про мужское.

      – И ты готова позвать его, потому что тебя обидели, тебе плохо, и до тех пор, пока тебя вновь не подпустят к божественному телу, ты согласна провести это время в объятиях старинного друга?

      – Зачем ты так грубо, Инка, ну ты чего?

      – Это я-то грубо? Ты вспомни, что с ним сделала, когда оставила его, – Инка вскочила из-за стола и бросилась к раковине, включила воду и с остервенением принялась мыть посуду. – Ты была счастлива, а он остался один на один со своей болью. Преданный, брошенный, выкинутый из твоей жизни как балласт, как надоевшая вещь, как лишний багаж!

      – Ин, ну ты что в самом деле? – Дана не ожидала такой реакции от подруги. – Он просто мой друг, и готов поддержать в трудную минуту.

      – Поддержать