Две луны мезозойской эры. Нина Запольская

куда-то. Он закричал и схватился за землю, зная, что погибнет, если не сможет бежать, но руки уже тонули, они исчезали, и уходила под воду грудь… Сочащийся кровью железнодорожный состав близился, рос и мчался к нему через летний закат…

      Звонок телефона разорвал темноту.

      Басс проснулся сразу. Как все хирурги, он умел просыпаться быстро. Он нажал на мочку уха – звонил Морозов. Сказал ему коротко:

      – Басс… Катрин улетает сегодня утром.

      Это было, как удар сапогом в живот. Басс моментально сел на кровати. Ему страстно, до судороги в ногах захотелось вскочить и бежать в космопорт, но сил хватило только, чтобы спросить:

      – Каким рейсом?

      Он едва шевелил губами.

      – Шаттл «Красная Москва», – ответил Морозов. – Рейс сегодня один.

      Басс пошарил рукой. Возле кровати бутылки не было.

      – Что ты молчишь? – позвал Морозов. – Ты меня слышишь?

      – Да.

      – С тобой всё в порядке?

      – Да, не волнуйся.

      Басс снова лёг, он не доверял своему телу. Морозов сбросил вызов. Басс глянул в перекрестье окна и нажал на ухо, тоже отключаясь.

      Круглая луна распята на деревянном кресте окна московского отеля «Метрополь», как непристойный извращенец, подглядывающий в чужие смятые постели. От неё струился холодный свет. Он вливался в прямоугольник номера, пройдя бесконечный путь сквозь космический эфир – свет далёкого солнца, отражённого мёртвой недопланетой. Этот свет тёк и всё же стоял на месте, и никак не мог заполнить пустоту комнаты.

      Как ржавчина, недавний сон оседал в его мыслях… Басс вспомнил, что оставил бутылку не возле кровати, а на столике у окна. Он поколебался немного. Можно было не пить, но можно и выпить остаток настоящей водки. Водка не должна стоять на свету, будь это даже луна… Он встал, налил из бутылки и посмотрел через стакан на светящийся циферблат часов. Было около трёх, а могло быть и пять, и семь. Ночью время стоит. Оно идёт только днём, становясь видимым. Он пересёк номер и заказал лилиум-такси, потом снова лёг и закрыл глаза.

      Басс сейчас ненавидел луну. Её безжалостный свет резал мрак комнаты на две части, полные смутной надежды.

      ****

      Басс лежал без сна до рассвета.

      Потом переоделся и спустился на первый этаж. Беспилотное аэротакси ожидало возле отеля. Реклама, вспыхнув над головой, застыла в воздухе и пропала бесследно. Он сел в лилиум и отправился в космопорт.

      Над городом вставало утро – всё тот же свет, как и пятьдесят тысяч лет назад. Он прилетел с горизонта нехитрым, первозданным счастьем. Он вырос сквозь голубизну неба лёгким вихрем тумана, и кожа, ненасытная после ночи, ловит его теперь.

      Людей на улицах пока нет, и город, – продукт высоких технологий, – зияет насквозь, прозрачен и светел. Мосты, развязки и подвесные тротуары проявятся позже. Ведь они невидимы, пока по ним не ходят. Но ближе к ночи, под бесконечностью множества ног, под мертвенным светом луны улицы потяжелеют, станут каменными, пористыми и холодными. Сейчас Басс видел древний город сквозь прозрачные стены обычной застройки.

      Лубянская