Сад надежды. Хизер Берч

обходили дом, а эхо повторяло голоса и звуки шагов. Через вестибюль в гостиную, потом в библиотеку и снова обратно. Сразу за вестибюлем находилось одно из самых любимых Чарити мест в доме – большая обеденная зона, обрамленная массивными белыми колоннами. В начале века здесь устраивали вечеринки. С одной стороны стоял огромный обеденный стол, а все свободное место предназначалось для танцев. Чарити с дедушкой нашли фотографию прежних владельцев особняка, сделанную в двадцатые годы, – мужчины в однотонных темных костюмах, женщины в свободных платьях и жемчугах до талии. Фото завораживало. Чарити так и сказала деду – вот бы войти внутрь! И тогда дедушка со своим братом Гарольдом, который часто гостил у него летом, передвинули массивный стол в то же самое место, где он стоял на снимке. Затем дед попросил бабушку включить музыку погромче, и копия фотографии – в версии 1995 года – была готова. Бабушка набросила Чарити на плечи скатерть с кистями, завернула на талии и достала из шкатулки жемчуга.

      Чарити пошаркала ногой по гладкому мрамору.

      – Дедушка обычно говорил, что мы стаптываем полы.

      Эмили остановилась.

      – Что?

      – Он любил танцевать. – Чарити наклонила голову. – Спорим, вы не знали?

      – Нет, – усмехнулась Эмили. – Меня он точно на танец не приглашал.

      Чарити обхватила себя за плечи, покачиваясь из стороны в сторону. В памяти звучало эхо давно умолкшей музыки.

      – Здесь мы танцевали. – Она прошла в центр. – Прямо здесь.

      Эмили огляделась.

      – Так вот почему обеденный стол сдвинут в сторону… Меня это всегда удивляло.

      Чарити кивнула, довольная тем, что знает про дедушку больше Эмили. Как внучке Джорджа, ей казалось несправедливым, что в семейные тайны был посвящен посторонний человек и ничего личного не осталось.

      Они продолжили обход, и Эмили нагружала Чарити всевозможными необходимыми сведениями.

      – Одно из окон в гостиной не открывается. Если вы распорядитесь, я свяжусь с мастером. У Джорджа был знакомый столяр.

      – Нет, спасибо, – ответила Чарити. В гостиной много окон, а она не готова к присутствию чужого человека. Дед еще был здесь; вдруг кто-то придет и украдет его душу? Она знала, что это глупо, но бороться с глупостью не было сил. Лучше пойти у нее на поводу и какое-то время в дом никого не впускать. Эмили прошла отбор. С ней она ощущала деда даже более реальным и осязаемым.

      В кухне на Чарити нахлынула новая волна умиротворения. Здесь пахло бабушкиным имбирным печеньем, хлебом и старым деревом. Девушка перевела взгляд на канделябр под потолком. Паутина оплетала его, будто изящная металлическая арматура. Когда-то в канделябре горели настоящие свечи; пришло другое время, и их заменили электрическими лампочками.

      – Кажется, у нас завелись ткачи, – проговорила Чарити.

      Эмили стрельнула глазами вверх:

      – Э… что?

      – Ткачи. – Это была семейная шутка. Чарити лукаво улыбнулась и показала на канделябр.

      Эмили отступила на шаг, исследуя предмет обстановки. Но Чарити уже выучила ее уловку.