Повстанец. Александр Уваров

Армейская разведка не имеет права самостоятельно проводить вербовки, при этом даже не ставя нас в известность! Или вы надеетесь обойтись без нашей помощи?»

      Резолюция майора Нейбера: «Материалы используем для доклада. Это явная неудача армейской разведки. Но когда армейские успели провести вербовку? А мы полагали, что эскадра под надёжным контролем наших людей».

      Ответ полковника Ульмера: «Нейбер, занимайтесь своим делом! Ваша забота – повстанцы. Эскадрой занимается другая группа. И доложите мне, наконец, что там у вас происходит с перевозками арестованных. Почему столь важная информация приходит от сотрудников транспортного отдела, а не от вас? На утреннем совещании хотелось бы услышать ваши объяснения по этому поводу».

      Стальная дверь на проржавевших петлях медленно, с протяжным, жалобным скрипом открылась – и свежий вечерний воздух с давно уже забытым запахом влажной травы, дождевого леса и пропитанной грозовой водою земли ворвался в полутёмный коридор бункера.

      Аден задышал: тяжело, часто, жадно. Не вдыхая – заглатывая воздух, ртом хватая его, пробуя на вкус.

      Сейчас он казался сладким с кисловатым привкусом вечерней грозы.

      Аден раньше и представить себе не мог, что воздух можно пробовать на вкус, как вино.

      – Внимание!

      Охранник в сером жандармском камуфляже щёлкнул предохранителем и направил ствол на группу арестованных.

      – Всем стоять! Не двигаться! Не шевелиться! Не разговаривать! Стреляю без предупреждения!

      Какая странная ватная слабость в ногах… И туман перед глазами – не тот, красный, просоленный кровью, тяжёлый туман, что на исходе допроса свалил его с ног, а другой.

      Светлый, тихий.

      «Может, я скоро успокоюсь?» подумал Аден.

      И устыдился охватившей его слабости.

      «Ты не должен сдаваться, доктор. Хотя бы попробуй не сломаться… Понимаю, они умеют ломать. Они могут переломить твой позвоночник – как сухую ветку, об колено. Они ждут, когда ты смиришься и сам попросишь о смерти. Лёгкой смерти. Ты их знаешь, доктор. Знаешь их ловушки… Попробуй ещё подышать. Ещё немного. Ради Сильвии, ради всех тех, кто остался… в огне… Попробуй ещё… немного… не падать. Всё равно: вот сюда, внутрь, под череп – они не заберутся. Не смогут. Со всей их пыточной техникой, со всем их палаческим опытом и людоедской квалификацией. Не смогут, если ты сам им не позволишь. Пострайся не позволить, пострайся! Аден, очень тебя прошу!»

      Доктор закашлял и инстинктивно приложил скованные наручниками руки к груди.

      «Задыхаюсь…»

      – Не двигаться! – снова закричал охранник. – Всем стоять! Выходим только по команде.

      Это, верно, ещё одна их пытка: вывести арестованных к самому выходу из бункера, и держать у открытой двери, не давая выйти.

      А так, хоть глазком взглянуть… Ведь, признаться, спускаясь в это ад, доктор и не думал, и не надеялся, что когда-нибудь снова сможет увидеть хотя бы кусочек неба… или как сейчас – ночь, верхушки качающихся под