Держи марку! Делай деньги! (сборник). Терри Пратчетт

не то что Сдушкомс и ост-льные. Я рискую, а они обращаются ко мне, как к грязи. То есть как с грязью. Ужжжасно хороший ты мужжжик. Даж странно, что у тебя есть Игорь, ты ведь такой хороший мужжжик, а Игори… – Он зычно срыгнул. – Говорят, Игори служат только у психов. Ну, у пооолностью поехавших, у всяких там вампиров и вообще. Не в обиду твоему сказано, он у тебя нормальный парень, ха-ха, несколько нормальных парней…

      Хват Позолот мягко поднял его на ноги.

      – Криспин, ты пьян, – сказал он. – И болтлив. Сейчас я позову Игоря…

      – Йа, гофподин? – поинтересовался Игорь за его спиной. Мало кто мог позволить себе такую обслугу.

      – … и он отвезет тебя домой в моей карете. Игорь, передай его в целости и сохранности с рук на руки его лакею. Ах да, а потом не мог бы ты разыскать моего коллегу господина Грайля? Передай ему, что у меня есть для него поручение. Доброй ночи, Криспин, – Хват потрепал его по пухлой щеке. – И не волнуйся ни о чем. Завтра утром все эти мелкие тревоги попросту… исчезнут. Обещаю.

      – Ужжжасно хороший мужжжик, – радостно пробубнил Слыпень. – Для иностранца…

      Игорь отвез Криспина домой. За время пути тот успел достичь стадии беззаботного опьянения и вовсю горланил куплеты, которые насмешили бы разве что игроков в регби и детей младше одиннадцати, чем перебудил всех соседей – еще и потому, что в который раз заводил по кругу куплет про верблюда.

      Потом Игорь вернулся домой, распряг карету, отвел лошадь на конюшню и направился к небольшой голубятне за домом. Голуби там были большие и жирные, не то что полудохлая падаль с городских крыш. Он выбрал одну упитанную птицу, проворно нацепил ей на лапку серебряное кольцо с посланием и подбросил ее в ночное небо.

      По голубиным меркам анк-морпоркские голуби были отнюдь не глупы. Глупость в этом городе сокращала продолжительность жизни. Так что голубь вскоре должен был отыскать крышу господина Грайля. Единственное, что раздражало Игоря, – ему никогда не возвращали его голубей.

      Старые конверты разлетались во все стороны, когда Мокриц сердито шел, но чаще – сердито пробирался по заброшенным помещениям Почтамта. Ему хотелось крушить стены. Он был в ловушке. В ловушке. А ведь он так старался… может, это место действительно было проклято. И имя этому проклятью было Грош…

      Мокриц открыл дверь и очутился в просторном каретном дворе, который подковой огибал здание Почтамта, был до сих пор в рабочем состоянии. Грош объяснил, что, когда почтовая служба потерпела крах, транспорт уцелел. Он пользовался спросом, был хорошо налажен, и к тому же в конюшнях были десятки лошадей. А лошадей не запихнешь под половицу и на чердак не свалишь. Их нужно кормить. С горем пополам эти обязанности взяли на себя сами возницы и теперь занимались пассажирским извозом.

      Мокриц смотрел, как полная карета выкатывалась со двора, когда краем глаза заметил наверху какое-то движение.

      К клик-башням быстро привыкаешь. Иногда складывалось ощущение, что на каждой крыше торчит по штуке. Чаще