Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева

попробовать. Придерживая тарелку, девочка с интересом следила за его манипуляциями. С каждой ложкой боль усиливалась, и последние он доедал через силу, из верности первой заповеди раба: «еду на потом не оставляют, потом может и не быть».

      Девочка забрала у него ложку и поставила на стул тарелку, положила туда салфетку, но уходить явно не собиралась. Она сидела на краю кровати, болтая ногами и разглядывая его.

      Алиса считала, что за свои труды она вполне может позволить себе поприставать. Ведь она два дня терпела, не мешала ему спать, а сейчас… сейчас её время. И совсем он не такой страшный, как ей показалось вначале.

      Эркин догадывался, что просто заснуть ему не дадут, но сделать ничего не мог. Привычка повиновения была слишком хорошо вбита в него, а она была слишком белой, чтобы шугануть ее по-питомничьи.

      – Я Алиса. А тебя как зовут?

      Он медлил. Но она может назвать его имя только Жене, а Женя знает. И он нехотя назвался.

      – Эркин.

      – Эр… Эри… – попыталась она повторить и рассмеялась, – Эрик, да?

      Он кивнул. Эрик – так Эрик. Не худший вариант. И попробовал сам повторить её имя.

      – Элис?

      – Нет, – замотала она головой. – Я Алиса. Меня на улице зовут Элис, по-английски. А дома я Алиса. А-ли-са.

      – Алиса, – покорно повторил он и кивнул, запоминая.

      – Ой, а лекарство. Мама велела тебе принять. Днём. Вот! – она подала ему пакетик. – Я сейчас тебе морса принесу.

      Она слезла с кровати и побежала на кухню. Он помял пакетик, прощупывая таблетки. Три? Утром Женя дала ему четыре. Ну, надо так надо. Алиса уже вернулась с кружкой тёмно-розовой жидкости в белых разводах от молока. Опасаясь потревожить плечо, он зубами разорвал пакетик и вытряс прямо в рот таблетки. Алиса подала ему кружку. Морс оказался чуть кисловатым и очень приятным. Алиса забрала кружку и посмотрела на него.

      – Принести ещё?

      Эркин покачал головой. Молоко, суп, да ещё морс… Поход в уборную всё ещё слишком труден для него. Чуть не рассчитаешь и вмажешься плечом. А уж там хоть криком кричи, хоть падай от боли.

      – А сейчас что?

      Вопрос удивил его, он не сразу понял, о чем она спрашивает, и переспросил.

      – Что?

      – Что будешь делать?

      – Спать, мэм, – ответил он, сползая под одеяло.

      Это обращение обычно. Для раба любой белый – господин. Но она засмеялась этому как шутке.

      – Я не мэм, я Алиса.

      Но он уже проваливался в теплый колышущийся сумрак сна.

      Алиса посмотрела на него. Спит. Но зато она знает, как его зовут. Эрик. Смешное имя. Так никого не зовут. Но будить его нельзя. Ну и пусть. Она себе сейчас сама что-нибудь придумает. А потом он проснётся, и она ещё поболтает с ним.

      …Он спал, знал, что спит. И он снова спускался по рабочей лестнице Паласа к душевым и камерам. Его шатало, и пару раз пришлось хвататься за стенку.

      – Однако, умотало тебя, – сочувственно сказал надзиратель.

      Не Каракатица, другой. Этот надзиратель только появился, и ему ещё не придумали