Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева

не знает, что ли?! И ответил слишком резко, как не хотел.

      – Согни ноги. Ну. Ноги выше, Джен!

      Она послушалась, и он, извиняясь, торопливо говорил:

      – Запертую дверь всегда ломают. Только не опускай ноги. Сейчас… потерпи, ещё немного…

      Только не рвать, вдавливать, раздвигать. Не спешить. Она тоже старается, пытается поймать ритм. Он упирался локтями в постель, охватив пальцами её плечи. Так, ещё так. Он посмотрел на неё и увидел закушенную губу и наполняющиеся слезами глаза. Но он видел, сколько он видел таких лиц, когда пересиливают боль, чтобы не закричать, не выдать себя… Он наклонился, губами собирая солёную влагу из её глаз.

      – Спасибо, Джен, всё хорошо, теперь всё хорошо.

      – Я не Джен, – всхлипнула она.

      Он мягко высвободился и лёг рядом. Она медленно выпрямила ноги, ещё раз всхлипнула. Лежа рядом на боку, он успокаивающе погладил её, но она словно не заметила этого, лежала и смотрела в потолок, глотая слёзы. Ну что ж, он сделал своё дело, сделал, как мог. Дальше ей решать. Он убрал руку, вытянулся на спине и прикрыл глаза. Что бы ни было, но эти несколько секунд, пока она будет принимать решение, эти несколько секунд – его. Всё-таки он устал. И тут тёплая ладонь уже знакомо легла на его плечо, погладила. Он открыл глаза. Теперь она склонялась над ним, и её волосы легли ему на грудь и плечи. На щеках блестели две дорожки от слёз, на нижней губе ещё виднелся след зубов, но она улыбалась, мягко и очень по-доброму, и… и ни одна белая никогда ещё так не улыбалась ему, он даже не может названия подобрать.

      – Тяжело тебе со мной пришлось, да?

      Ещё один невозможный вопрос, и ответил он тоже по-невозможному.

      – Нет.

      – Я ведь ничего не умею, не знаю. И было совсем не больно, совсем-совсем.

      Она лгала, он ведь видел её боль, но как же он был благодарен ей за эту ложь.

      – Спасибо, Джен, – повторил он, прокатывая по гортани и нёбу это ставшее таким красивым имя.

      – Я не Джен, – повторила она.

      Он растерялся. Неужели перепутал?! Но ведь он слышал…

      – Я слышал… поздравляли… – попытался он объяснить.

      – Да, – она резким взмахом головы перебросила волосы на спину, но руку не отнимала. – Все называют меня Джен, а я Женя.

      – Джже-нния, – удивлённо повторил он странное имя.

      – Да, я… я русская.

      Русская? Империя воюет с русскими, это даже рабы знают. Русские, «условно белые», «без расовой гордости», враги цивилизации… Он приподнялся на локтях, забыв обо всём. Так она русская? Она… она другая!

      – Же-ня, – он потряс головой, сам не зная, что сказать. – Ох, Женя!

      – Что?

      Её глаза стали такими грустными, что у него перехватило дыхание. Он знал один способ утешения, и больше ничего не мог сделать. Он обнял её за плечи и притянул к себе, целуя мокрые щёки и глаза. Её губы ответили ему, и уже смелее она тоже гладила и обнимала его. И вдруг вопрос, от которого его будто током тряхнуло.

      – Ой, ты прости меня, я даже не спросила. А тебя как зовут?

      Он убрал руки и откинулся