Лирика. Булат Окуджава

ворот.

      Ты увидишь, ты увидишь, как веселый барабанщик

      в руки палочки кленовые берет.

      Будет полдень, суматохою пропахший,

      звон трамваев и людской водоворот,

      но прислушайся – услышишь, как веселый барабанщик

      с барабаном вдоль по улице идет.

      Будет вечер – заговорщик и обманщик,

      темнота на мостовые упадет,

      но вглядись – и ты увидишь, как веселый барабанщик

      с барабаном вдоль по улице идет.

      Грохот палочек… то ближе он, то дальше,

      сквозь сумятицу, и полночь, и туман…

      Неужели ты не слышишь, как веселый барабанщик

      вдоль по улице проносит барабан?!

      Ах, война, она не год еще протянет…

      Ах, война, она не год еще протянет —

      на то она и война.

      Еще много километров портянок

      выкроят из полотна.

      Встанет, встанет над землей радуга,

      будет мир тишиной богат,

      но еще многих всяких дураков радует

      бравое пенье солдат.

      И потому, знать, за щедро пролитые

      за жизнь и за радость живых

      трехлинеечки, четырежды проклятые,

      бережем, как законных своих.

      Вобла

      Холод войны немилосерд и точен.

      Ей равнодушия не занимать.

      …Пятеро голодных сыновей и дочек

      и одна отчаянная мать.

      И каждый из нас глядел в оба,

      как по синей клеенке стола

      случайная одинокая вобла

      к земле обетованной плыла,

      как мама руками теплыми

      за голову воблу брала,

      к телу гордому ее прикасалась,

      раздевала ее догола…

      Ах, какой красавицей вобла казалась!

      Ах, какою крошечной вобла была!

      Она клала на плаху буйную голову,

      и летели из-под руки

      навстречу нашему голоду

      чешуи пахучие медяки.

      А когда-то кружек звон, как звон наковален,

      как колоколов перелив…

      Знатоки ее по пивным смаковали,

      королевою снеди пивной нарекли.

      …Пятеро голодных сыновей и дочек.

      Удар ножа горяч как огонь.

      Вобла ложилась кусочек в кусочек —

      по сухому кусочку в сухую ладонь.

      Нас покачивало военным ветром,

      и, наверное, потому

      плыла по клеенке счастливая жертва

      навстречу спасению моему.

      Ах, трубы медные гремят…

      Ах, трубы медные гремят,

      кружится воинский парад —

      за рядом, за рядом ряд

      идут в строю солдаты.

      Не в силах радость превозмочь,

      поет жена, гордится дочь,

      и только мать уходит прочь…

      Куда же ты, куда ты?

      И боль, и пыль, и пушек гром…

      Ах, это будет всё потом,

      чего ж печалиться о том —

      а может, обойдется?

      Ведь нынче музыка – тебе,

      трубач играет на трубе,

      мундштук трясется на губе,

      трясется он, трясется.

      Медсестра