Чингисхан. Человек, завоевавший мир. Фрэнк Маклинн

Борохул, уступавший только Боорчу по влиятельности и близости к вожаку{207}. В источниках можно найти намеки на то, что Оэлун переживала по этому поводу, расстраивалась и успокоилась лишь тогда, когда Тэмуджин разрешил ей усыновить татарского мальчика по имени Шиги-Хутуху, захваченного во время одного из рейдов.

      Потом нагрянула беда. Меркиты не забыли и не простили похищение Есугеем Оэлун, обрученной с братом Тохтоа-беки. Они жаждали мщения, и в 1179 или 1180 году им такая возможность представилась. Огромный отряд, не менее трехсот человек, напал на стойбище Тэмуджина. Монголы уступали в численности, не ожидали нападения, запаниковали и, практически не оказав сопротивления, рассеялись. Тэмуджин с четырьмя братьями и матушкой Оэлун ускакали, а Бортэ осталась в стойбище.

      Это был постыдный эпизод в биографии Тэмуджина, и в «Тайной истории» содержится лишь малопонятное замечание: «Для Бортэ не оказалось лошади»{208}. Ясно, что Тэмуджин покинул ее. Непонятны лишь причины: сделал он это в панике из-за трусости или сознательно оставил приманку, отвлекавшую внимание и позволявшую его людям беспрепятственно уйти? Если все обстояло именно таким образом, то его замысел оправдался: когда меркиты увидели Бортэ, у них пропало желание продолжать преследование{209}. Тэмуджин и его дружина бежали в горы и поблагодарили священную Бурхан-Халдун за спасение; Тэмуджин даже снял пояс, чтобы продемонстрировать полное повиновение духам священной горы{210}.

      Когда монголы возвратились в стойбище, их глазам предстало печальное зрелище: шатры, повозки, стада, лошади, женщины – все исчезло. Некоторые источники утверждают, что меркиты увели и Чотан, которая якобы гостила у дочери. Поначалу Тэмуджин думал, что нападение совершили татары, но по разным признакам и свидетельствам понял, что это были меркиты. Он не сомневался: если бы попал к ним в руки, то это означало бы для него либо верную смерть, либо самый гнусный вариант рабства{211}. Тэмуджин понимал также, что теперь ему предстоит смертельная схватка: как меркиты не простили похищения Оэлун, так и он не успокоится до тех пор, пока не отомстит за полонение Бортэ. В истории открылась новая страница, как один комментатор отметил, «Троянской войны в степях»{212}. Тэмуджин осознавал, что одними собственными силами не справится с тремя могущественными кланами меркитов, и начал подыскивать союзников. Первым кандидатом на эту роль стал Тоорил, «анда» отца, но привлечь его на свою сторону было не так-то просто. Дальнейшие события показали, что он успешно решил эту задачу.

      Интуитивно Тэмуджин нашел самые верные подходы к Тоорилу, ориентируясь одновременно на алчность, гордыню и здравомыслие предводителя кереитов. Он начал с того, что предложил ему в дар соболиную шубу, которую Чотан привезла для Оэлун. Дар был принят с явным удовольствием. Затем, поступившись самолюбием, Тэмуджин сказал, что хотел бы стать его приемным сыном. А потом уже напомнил о том, что Тоорил был «андой», побратимом

207

RT i p. 93.

208

SHO pp. 79–81; SHR pp. 31–32; SHW p. 256.

209

Ratchnevsky, Genghis Khan p. 34.

210

JB i pp. 187–188; Boyle, Successors p. 31.

211

SHC pp. 34–38.

212

Gumilev, Imaginary Kingdom p. 143. On the other hand, it has been argued strongly that the Merkit raid is not historical but a folkloric trope, a perennial motif in epic poetry about the theft of women, whether of Europa by Zeus, Helen by Paris or the Princess Sita’s seizure in the Hindu epic Ramayana. The raid is one of the prime exhibits in H. Okada, ‘The Secret History of the Mongols, a Pseudo-historical Novel, Journal of Asian and African Studies 5 (1972) pp. 61–67 (at р. 63). But the theory is unconvincing if only because it makes Chagatai’s later violent hostility to Jochi on the grounds of his illegitimacy impossible to fathom.