Все романы в одном томе. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Слово «Запад» он подчеркнул, широко поведя рукой справа налево. Эмори вежливо кивнул.

      – Специальность у вас есть?

      Нет, специальности нет.

      – Служили клерком?

      Нет, клерком Эмори не служил.

      – Чем бы вы ни занимались, – сказал человечек, словно согласившись с доводами Эмори, – сейчас время великих возможностей, блестящих деловых перспектив. – Он опять взглянул на толстяка, – так адвокат, когда тянет жилы из свидетеля, невольно взглядывает на присяжных.

      Эмори решил, что нужно что-то ответить, но хоть убей не мог придумать ничего, кроме фразы:

      – Я, конечно, хочу нажить много денег.

      Человечек посмеялся невесело, но старательно.

      – Этого сейчас хотят все, а вот поработать ради этого никто не хочет.

      – Ну что ж, вполне естественная, здравая точка зрения. Почти всякий нормальный человек хочет разбогатеть без особых усилий, это только в проблемных пьесах финансисты «идут на все ради миллиона». А вас разве не прельщают незаработанные деньги?

      – Разумеется, нет! – возмутился человечек.

      – Однако, – продолжал Эмори, пропустив его слова мимо ушей, – поскольку в настоящее время я очень беден, я в некотором роде склоняюсь к социализму.

      Оба спутника с любопытством на него поглядели.

      – Эти террористы с бомбами… – Человечек умолк, потому что из чрева толстяка прозвучало гулко и внушительно:

      – Если б я думал, что вы бросаете бомбы, я бы вас доставил прямо в тюрьму в Ньюарке. Вот мое мнение о социалистах.

      Эмори рассмеялся.

      – Вы кто? – вопросил толстяк. – Салонный большевик? Идеалист? Большой разницы я, кстати сказать, между ними не вижу. Идеалисты – бездельники, только и могут, что писать чепуху, которая вводит в соблазн неимущих иммигрантов.

      – Что ж, – сказал Эмори, – если быть идеалистом и безопасно, и прибыльно, почему не попробовать.

      – С вами-то что стряслось? Потеряли работу?

      – Не совсем, а впрочем, можно сказать и так.

      – Какая была работа?

      – Писал тексты для рекламного агентства.

      – Реклама – дело денежное.

      Эмори скромно улыбнулся.

      – Да, я согласен, в конце концов оно может стать денежным. Таланты у нас теперь не умирают с голоду. Даже искусство ест досыта. Художники рисуют вам обложки для журналов, пишут вам тексты реклам, сочиняют рэгтаймы для ваших театров. Переведя печать на коммерческие рельсы, вы обеспечили безвредное, приличное занятие каждому гению, который мог бы заговорить собственным голосом. Но берегитесь художника, который в то же время интеллигент. Художника, которого не подстричь под общую гребенку, – такого, как Руссо, или Толстой, или Сэмюел Батлер, или Эмори Блейн.

      – Это еще кто? – подозрительно спросил человечек.

      – Это, – сказал Эмори, – это один интеллигент, еще не очень широко известный.

      Человечек посмеялся своим старательным смехом и разом умолк под пылающим взглядом