Чем черт не шутит. Алексей Калугин

общий итог, можно сказать, что день прошел так себе. Беготни было много, результативность – близкая к нулевой. Кое-какая информация имелась, но пока это были лишь разрозненные фрагменты, не желавшие складываться в единую картину. Самым неприятным моментом было то, что я прекрасно понимал: заказчик, получив мемори-карту из камеры Хуупов, вряд ли станет хранить ее в своей коллекции. Если кража была связана со стремлением избежать утечки информации, тогда мемка сразу же будет уничтожена. Шансы найти мемку целой сохранялись лишь в том случае, если кто-то организовал кражу камеры, с тем чтобы, наоборот, добыть интересующую его информацию.

      Да и ситуация с Лоей тоже не прояснилась и не сдвинулась с мертвой точки. С одной стороны, она категорично заявляет, что уйдет, как только мы закончим это дело. С другой – ведет себя так, будто ей не хочется уходить. В общем, пока – полная неопределенность.

      А потому я принял единственно верное в данной ситуации решение – пойти домой и как следует выспаться. Кто знает, будет ли у меня еще такой шанс в ближайшие дни?

      Дрозд пролетел, чиркнув острым крылом по солнечному лучу, и сел на ветку.

      Глава 10

      Спал я крепко, почти без снов. Только под утро какая-то чушь привиделась. Вроде как сидел я под деревом на куче облетевших листьев. А на дереве – ни листочка. Только голые ветки, на которых висят странные плоды грушевидной формы, но почему-то голубого цвета. Я сижу себе, и вроде бы мне хорошо. Во всяком случае, ни тревоги, ни беспокойства я не ощущал. Как вдруг невесть откуда появляется полковник Малинин. Почему-то в генеральском парадном кителе. Весь в орденах, с саблей на боку. И фуражка у него с такой высокой тульей, что кажется, облака цепляет. А на фуражке – трехглавый орел! Или это Змей Горыныч? Я толком не рассмотрел. В одной руке у генерал-полковника щит, а в другой – меч. И тот и другой золотом отливают, блещут на солнце. Подходит ко мне заслуженный чекист Московии Вячеслав Степанович Малинин, оружие аккуратно на землю кладет, достает из кармана шаурму и, ни слова не говоря, начинает меня ею кормить. Ну а дальше все, как и положено в дурном сне. Я хочу бежать, но не могу с места сдвинуться. Ноги будто в густой кисель проваливаются. Хочу кричать – но не могу издать ни звука. Горло словно ватой забито. А Малинин вдруг ни с того ни с сего начинает стихи декламировать. И самое смешное, или кошмарное, что стихи эти я запомнил! Слово в слово!

      Там, за бледными облаками,

      Гусь на юг улетает с криком.

      Двадцать тысяч ли пройдено нами,

      Но лишь тех назовут смельчаками,

      Кто дойдет до Стены Великой!

      Пик вознесся над Люпаньшанем,

      Ветер западный треплет знамена…

      Мы с веревкой в руках решаем,

      Как скрутить нам седого дракона.

      Вот такая, понимаешь, бредятина.

      Я ведь даже не знаю, что собой представляет этот самый Люпаньшань. Хотя могу предположить, что это что-то китайское. С другой стороны, что нынче не китайское? Разве что только стихи Пушкина.

      Одним словом, я был несказанно рад, когда проснулся. И сразу, для поднятия настроения, сунул в музыкальный