Чем черт не шутит. Алексей Калугин

при чем тут мозг? – не понял Малинин.

      – Много ресурсов на себя оттягивает. На зубы уже не остается.

      Подумав, Малинин кивнул.

      – Убедительно.

      Мы шли по усеянной палой листвой аллее и беседовали, как старые добрые приятели.

      Приятелями мы с Малининым не были, но знали друг друга достаточно давно для того, чтобы говорить о всякой чепухе. Говорить ни о чем, это, между прочим, целое искусство. Попробуйте как-нибудь – сами убедитесь.

      Но, как правило, наши пустопорожние беседы надолго не затягивались. Если мы встречались, то исключительно по делу, чтобы обменяться информацией. И после нескольких вводных фраз переходили к сути вопроса. А сегодня Малинин говорил и говорил, говорил и говорил, говорил и говорил… Сначала я подумал, что таким образом он извиняется за свое опоздание. Но потом сообразил – это он деликатно дает мне возможность с шаурмой управиться. Пришлось быстро доедать не сказать, что совсем уж невкусный, но крайне недиетический продукт. И, как только я кинул салфетку в урну, Малинин сразу перешел к делу:

      – Ну, так что там у тебя, Каштаков?

      Словно вспомнив вдруг, что мы вышли на аллею не ради того, чтобы насладиться красотами ранней осени, и даже не ради того, чтобы вкусить полковничью шаурму, я сунул руку во внутренний карман пиджака. Но – замер. Картинно. Всем своим видом изображая нерешительность и сомнение.

      – А что я получу взамен?

      – Ты еще ничего не показал, – недовольно буркнул Малинин.

      – Но я хотя бы сказал, что у меня есть, – напомнил я. – Фотография подозреваемого. А что у вас?

      – Вкусная конфета. Такой вариант тебя устраивает?

      – Не совсем.

      – Я расскажу тебе про Хуупов.

      – Это уже интересно.

      Я достал из кармана конверт и торжественно вручил его чекисту.

      Малинин нетерпеливо выдернул фотографию из конверта.

      Я его не обманул – это действительно была фотография подозреваемого. Только не та, с которой Гамигин в данный момент пытался восстановить его внешность, а немного другая. На фотографии подозреваемый стоял лицом к камере. Вот только лица его не было видно из-за широкого козырька бейсболки.

      – И что это за фигня?

      – Это, господин полковник, не фигня, а фотография с места преступления. Человек сей очень внимательно наблюдал за тем, как небезызвестный всем нам, ныне покойный вор по кличке Макак увел видеокамеру у мирно вкушавшей московские блины четы Хуупов. Так что, смею предположить, это либо сам заказчик, либо, что более вероятно, его представитель.

      Малинин внимательно посмотрел на фотографию, хмыкнул и помахал ею, как веером.

      – Ну, и кто это такой?

      – А это уж вы сами выясните.

      – Как же я выясню, если у этого типа на фотографии лица не видно?

      – Ну, на то у вас и целый штат специалистов. Пусть еще разок-другой внимательно запись просмотрят. Может, я упустил чего. Хотя, как мне кажется, я выбрал лучший снимок.

      – А откуда у тебя запись? – подозрительно прищурился Малинин.

      – Скажу вам