Герцог с татуировкой дракона. Керриган Берн

на клетку.

      – Я подумала, что цветом перья грача точно как ваши глаза. С первого взгляда черные, но, если присмотреться внимательнее, в них огромное множество оттенков. – Она чуть отстранилась. Не для того, чтобы высвободиться из его объятий, а чтобы показать, что она имеет в виду. – Они ведь будто переливаются всеми цветами радуги? Это просто невероятно. Всякий раз как я смотрю на него, я вспоминаю вас. И я подумала, что они милые.

      Он посмотрел на грача, изящно изогнувшего шею и длинным клювом чистившего перья с полнейшим равнодушием к вспышкам человеческих эмоций.

      Молчание несколько затянулось, рука разжала объятие и потянулась к клетке.

      – Думаю… этот не так ужасен.

      Он кончиками пальцев погладил перья, явно ощущая дрожь почувствовавшей прикосновение птицы.

      Казалось, и юноша и грач не шевелились целую вечность.

      Наблюдая за ним со всем вниманием, Лорелея почувствовала, как он постепенно расслабляется, на смену холоду снова пришло тепло. Никогда еще ей не было так уютно. Никогда еще она не чувствовала себя в такой безопасности.

      – Боже мой, что это?

      Птица положила клюв на его запястье, водя головой и рассматривая их обоих.

      – По-моему, вы ему нравитесь, – осмелилась предположить Лорелея. Расскажи она ему о птицах, он бы лучше их понял. Возможно, даже простил бы их за то, что они приняли его за труп.

      – На самом деле вороны очень умные птицы. Однажды мне сказали, что у них довольно сложный язык, а не просто карканье. Они любят загадки и игры.

      Она провела рукой по здоровому крылу птицы, наслаждаясь переливающимся в свете свечей чернильным блеском.

      – Они любят.

      – Откуда вы знаете?

      Его шепот ласкал ее ухо, и у нее по телу побежали мурашки.

      – У них один партнер на всю жизнь. И если кого-то из пары унесет ветер, они всегда воссоединяются. Я всегда считала их очень красивыми, романтичными птицами… Но, конечно, не в те моменты, когда они едят мертвых людей.

      Лорелея почувствовала, как улыбаются его губы, прижимающиеся к ее волосам.

      – Поэтому я так мечтаю вылечить Аттилу, – пролепетала она. – Вдруг его кто-то ждет? Вдруг он отчаянно хочет к кому-то вернуться? А она боится, что он к ней не прилетит?

      Одна только эта мысль угнетала ее.

      Помолчав, он задумчиво спросил:

      – Вы назвали его Аттилой?

      – О да, – приободрилась Лорелея. – А змея – Ганнибал. Черепахи – Чингисхан и Хубилай. Лисицы – Влад Дракула, Иван Грозный и Екатерина Великая – вначале она была Александром Великим, но потом по очевидным причинам мне пришлось искать ей новую кличку, естественно, сочетающуюся со словом «Великий».

      – Естественно.

      Лорелея опустила голову ему на плечо, усыпленная ритмом его дыхания. Ей и в голову не пришло опасаться возможных последствий того, что она прижимается к полуголому мужчине. Пока она его выхаживала, между ними успели установиться и окрепнуть близкие и дружеские чувства, о которых она не задумывалась.

      Ей хотелось прижаться