Как стать оруженосцем. Сергей Тимофеев

скупые мужские слезы. – В общем, он был пойман с головкой сыра в руках. Поскольку от нее был отъеден солидный кусок, факт преступления оказался налицо. Видел бы ты, с каким вожделением смотрели на него прочие рыцари, когда, понурый, он изгонялся из лагеря…

      – На кого – с вожделением? – не понял сэр Ланселот.

      – На сыр… А на донну Розу – с осуждением.

      – А изгонялся кто?

      – Оба… И таких, как я уже сказал, было немало. В общем, к десятому году осады нас осталось всего ничего. Горстка храбрецов, верная данному обету. И тогда… Тогда кто-то вспомнил о Троянской войне и о хитрости греков, позволившей им завладеть крепкостенной Троей. Терять нам было уже нечего, сдаваться мавры не желали – даже удивительно, где они держали столько запасов? – и мы решились последовать примеру славных эллинов. Сколотив кое-как из подручных средств деревянную корову, мы забрались внутрь и принялись ждать. Рано поутру, обнаружив исчезновение нашего лагеря и корову, мавры, обрадовавшись чудесному избавлению, решили затащить ее внутрь замка, – кажется, они собирались там ее разобрать на дрова, – но едва потянули за канаты, как наше сооружение заскрипело и развалилось. И то сказать, сил у нас оставалось не в достатке, и скрепить доски как следует не удалось. Пока мы выбирались из обломков, очищались от сена, которым устлали все внутри, дабы не бряцать латами и оружием, враги наши снова затворились в замке. Поэтому, когда мы собрались было страшно отомстить за постигший нас позор, мстить оказалось, собственно, некому.

      Военный совет был краток. Развив знамена, протрубив в рога, мы с достоинством отступили от стен, так ни разу и не нарушив данного слова…

      7

      …Давно уже скрылись рыцари, получив на прощание одобрительно-восхищенные слова сэра Ланселота, а он все никак не мог остановиться, раз начав поучительную речь о пользе рыцарских обетов и о верности рыцаря данному слову. Снова и снова возвращался он к одному и тому же, по десятку раз приводил одни и те же примеры, изъясняясь шаблонно и тоскливо-нравоучительно. Надоел Владимиру в высшей степени, и, тем не менее, никак не мог остановиться.

      Сгущались сумерки, а дорога все вилась и вилась по лесу, не подавая ни малейшего признака близости человеческого жилья. Владимир совсем уже было смирился с очевидной ночевкой в лесу, – впрочем, ему было не привыкать, – когда в темноте забрезжил огонек.

      В надежде на приключение, достойное рыцаря, сэр Ланселот замолчал, поправил меч за спиной и прибавил шаг.

      Огонек оказался костром, горевшим возле хижины отшельника. Сам отшельник сидел возле него – худой, обросший до невозможности, словно бы сохранился со времен похода отца Льва Кастильи, но обнаруживший благородную осанку, встав при приближении наших путешественников.

      – Отшельник, – вполголоса пробормотал сэр Ланселот, подойдя к костру, и вздохнул. – А я-то надеялся…

      – Не знаю, кто ты, путник, – с достоинством отозвался поднявшийся, – но я вовсе