Как стать оруженосцем. Сергей Тимофеев

свисток, после чего осел заорал во все горло «рыцарскую песню», на известный мотив «Живет моя отрада…» То есть, имело место вот что:

      Бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля (свисток),

      Жила-была принцесса,

      Украл ее дракон…

      А рыцарь все приходит,

      Со скрипкой под балкон…

      Бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля (свисток)…

      – Скрипка, это, наверное, оруженосец, – пояснил осел.

      А Владимир вдруг кое-что вспомнил…

      «Конечно, для исполнения комических куплетов большой голос не обязателен. Никто не ждет также хорошей вокальной техники и правильной фразировки. Неважно, если певец, беря ноту, вдруг обнаруживает, что забрался высоковато, и стремглав срывается вниз. Не стоит обращать внимания на темп. Вы не упрекаете певца за то, что, обогнав аккомпанемент на два такта, он вдруг замолкает на середине фразы, чтобы посовещаться с аккомпаниатором, а потом начинает все сначала. Но вы вправе рассчитывать на слова. Вы никак не ожидаете, что певец знает только первые три строчки первого куплета и все время повторяет их, пока не вступает хор. Вы не ожидаете, что он может вдруг остановиться посредине фразы, фыркнуть и заявить, что, как это ни забавно, но, провалиться ему на этом месте, если он помнит, как там дальше; он несет какую-то отсебятину, а потом, дойдя почти до конца песенки, вдруг вспоминает забытые слова, без всякого предупреждения останавливается, начинает сначала, и так все идет через пень-колоду…»

      Собственно, здесь можно бы и остановиться, поскольку певец-осел явно не уступал певцу-Гаррису, а кое в чем даже обладал пальмой первенства. Слова песни, если она существовала в более-менее складном виде, он либо не знал, либо прочно забыл, и, чтобы не сбиться с ритма, заменял забытое простым «иа-иа». А если уж быть честным до конца, то это последнее составило львиную долю оставшейся части песни, превратившейся в откровенную отсебятину. Время от времени он переходил на прозу, поясняя происходившее в песне действо и (по его мнению), нуждавшиеся в пояснении слова, но поскольку аккомпанемент продолжался в прежнем темпе, составить себе представление о нем (действе) не представлялось возможным. В последнем куплете речь уже шла о Прекрасной Даме, которая выплакала все глаза в ожидании рыцаря, который «все не едет, иа-иа-иа…»

      – В общем, кризис жанра, – сообщил осел, пока сэр Ланселот и Владимир, оглушенные пением, мотали головами, стараясь прийти в себя. Голос у осла, как говорится, был незаменим – в случае пожара или стихийного бедствия. – Той мелочи, что нам бросали, даже на овес не хватало. Овес нынче дорог. И конкуренты.

      – Какие конкуренты? – уставился на него сэр Ланселот.

      – Как это – какие? Обычные. Двойники. Думают, что у нас не жизнь, а малина, и плодятся, ровно грибы после дождя. Разъезжают и выступают под нашим именем.

      – И как же их от вас различить?

      – Ну… Во-первых, они безголосые.

      – И деньги любят, – добавил свои пять копеек молчавший до этого кот.

      – И поют по-латыни, –