Царский сплетник. Олег Шелонин

ему отступные! Иначе всех либо к Малюте, либо сразу на кол али на плаху!

      Буйский с боярином Засечиным тут же сорвались с лавки, сняли свои боярские шапки и пошли вдоль рядов собирать мзду иноземному купцу. Бояре, видя, что царь не шутит, торопливо растрясали кошели, снимали с пальцев перстни с крупными драгоценными каменьями и кидали их в общую кучу. Кто-то даже богатое жемчужное ожерелье, заготовленное явно для зазнобы, не пожалел – жизнь-то, она дороже. Скоро шапки были заполнены доверху, и бояре с поклонами потащили их к трону.

      – Прими, царь-батюшка, от бояр твоих верных! – дружно завопили они, падая перед Гордоном на колени.

      – Вы не мне, вы купцу иноземному кланяйтесь, – кивнул на Виталия Гордон. – Может, простит.

      Бояре, не вставая с колен, поползли к «иноземному купцу».

      – Прости, нехристь пога… э-э-э… купец иноземный! – Глава боярской думы плюхнул на колени юноши тяжеленную шапку. Виталий поспешил подхватить ее, не давая упасть на пол.

      – Ишь как вцепился, – зашелестела боярская дума.

      – Иноземцы, они мзду любят…

      – Прости нас, убогих! Не корысти ради, а токмо защиты отечества для, мои стрельцы перестарались, за татя тебя приняли, ты уж не обессудь! – сунул в руки Виталия вторую шапку воевода.

      – Ну что, купец, прощаешь моих слуг нерадивых? – спросил царь.

      Юноша посмотрел на груду золота, пересыпанную драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги с перстней, поправил на коленях шапки, которые словно две огромные дыни, с трудом удерживал в руках, ухмыльнулся:

      – А чего ж не простить? Да за такую мзду я готов еще паре десятков стрельцов морду на…

      – Радуйтесь, бояре! – поспешил перебить увлекшегося «купца» царь. – Гость иноземный вас прощает!

      – Спасибо, отец родной!

      Буйский с воеводой встали с колен, скрежеща зубами, отвесили низкий поклон Виталику и поспешили занять свои места на лавках.

      – Ну этот вопрос решили, – удовлетворенно кивнул царь, и лицо его опять помрачнело. – Переходим к другому вопросу. Готовьтесь растрясти мошну, бояре.

      – На что теперь, царь-батюшка? – затрепетала царская дума.

      – На войну. Вашего царя, сокола ясного, сегодня страшно оскорбили!

      – Кто посмел? – вскинулся воевода.

      – Посол аглицкий. Мне, Государю Всея Руси, можно сказать, в душу плюнул! Доложили мне, что он хвастался, будто бы в их землях народ культурный живет, по утрам за кофием газеты читает и нам, сиволапым, до них далеко. И смеялся при этом, гад! Утверждал, что у нас на Руси даже бояре читать не умеют. Это у нас-то! Где еще мой батюшка, царствие ему небесное, объявил всеобщую грамоту! Всех с малолетства в церковно-приходскую школу определить приказал, чтоб писать и считать научились. Газеты у нас нет, видите ли! Все, бояре! Война!

      Бояре заерзали на своих лавках. Многие из них действительно не умели ни читать, ни писать.

      – Итак, объявляю Англии войну. Завтра же снаряжаем ладьи, по Великой реке сплавляемся до моря и идем захватывать