Роковая тайна сестер Бронте. Части 1 и 2. Екатерина Борисовна Митрофанова

возле Элизабет Бронте ее неизменной повседневной спутницы.

      Разумеется, подобное безответственное пренебрежение общеустановленными правилами школьного распорядка считалось непростительным своеволием, какое, бесспорно, подлежало самому жестокому и позорному наказанию. Никакая случайность не могла служить даже малейшим оправданием столь страшной оплошности.

      Впрочем, сие пустячное недоразумение отнюдь не оказало влияния на привычный ход вещей. Время, отведенное для традиционной утренней молитвы, было строго регламентировано, и нарушать его жесткие границы не полагалось даже наставницам. Так что обязательное ежедневное «общение с Богом» прошло для смиренных «дочерей милосердия» в урочный час без всяких помех.

      Однако же столь самоотверженное благочестие не помешало означенной наставнице, мисс Анне Эндрюс (совмещающей обязанности учительницы истории и младшей надзирательницы) – безупречно ухоженной особе не первой молодости, чей аскетический облик хранил на себе суровую печать непреклонности и высокомерия, – тотчас по окончании упоенного единения своей души с самим Господом, вскипая от гнева, ворваться в дортуар, чтобы заставить свою несчастную подопечную подняться с кровати и немедленно проследовать в столовую. При этом на бедняжку был низвергнут поток грубой брани (надо думать, не слишком угодной Тому, к кому считанные мгновения назад возносилась душа яростной ораторши в горячей молитве). Девочка, разумеется, безоговорочно покорилась.

      Остальные воспитанницы были уже в столовой. Они стояли возле своих мест вдоль сосновых столов в немом безмолвии, смиренно склонив головы перед высоким статным господином, торжественно стоявшим на возвышении (площадке для преподавателей) вместе со старшей преподавательницей, мисс Энн Эванс. То был не кто иной, как сам преподобный Уильям Кэрус Уилсон, неожиданно для всех прибывший поутру инспектировать школу.

      Воспитанницы покорно ждали милостивого распоряжения мистера Уилсона приступить к завтраку. Однако их ожидание было пресечено внезапным вторжением в столовую всполошенной наставницы, едва ли не волоком тащившей с собой за руку бледную исхудалую девочку. Все взоры тотчас обратились к ним.

      – Э-э-эт-то что за явление?! – возопил разъяренный мистер Уилсон, обращаясь не то к старшей наставнице, не то к наставнице, ведшей девочку, не то к ним обеим одновременно. – Сударыни! Не объясните ли вы мне, что здесь происходит?

      Благоразумная мисс Эванс сделала попытку предупредить надвигающуюся грозу, учтиво ответив:

      – Думаю, все в порядке, мистер Уилсон. Этот случай едва ли столь значителен, чтобы заслужить вашего гнева. И, уж конечно, ваша благородная снисходительность не позволит вам сердиться на бедную девочку.

      – Сударыня! – резко прервал ее мистер Уилсон. – Я, кажется, не спрашивал вашего мнения по поводу моих благородных качеств – все это известно мне самому. Я выразил желание, и вполне законное, узнать в чем, собственно,