Дневник. 1923–1925. Константин Сомов

отдел в музее очень беден. Этот Юрьян и Напс пригласили меня завтра в музей с ними завтракать и пить. Обедал я один в кухмистерской Соколовского. Ходил потом – было нечего делать – сделать визит разведенной жене Лукомского[125], но по данному ею адресу не нашел ее дома. Эту даму встретил на днях на улице, она меня сразу узнала, разговорилась и очень просила к ней прийти. А я ее совершенно не помнил. Довольно красивая дама.

      Был рад, что ее не нашел. Вечерний чай пил в комнате № 17. Слушал, как Виноградов, Грабарь и Свербеев перебирали своих московских знакомых, и где кто, и что с кем. Заходил брат Остроухова[126] – я его раньше не знал, – посидел у меня в комнате. Потом Грабарь жаловался на Ив[ана] Ив[ановича] и ругал его. Говорили с ним и об искусстве. У меня болит правая нога, у самого таза, но ходить могу – не знаю, что это такое. Написал открытые письма М. В. Брайкевичу и Б. В. Элькану.

      20 дек[абря], четверг

      Сегодня в 11 ч[асов] 30 [минут] ночи едем дальше. Утром сначала выстригся, потом пил кофе. В городской музей. Там в подвале под реставраторской меня угощали холодными закусками и водкой вроде Kümmel’я[127]. Кроме Напса и Юрьяна присутствовали Ансонс[128] и латышский учитель (? кто?), совершенно обрусевший. Было радушно и славно: шутили, рассказывали анекдоты, старик Напс – о своей молодой жизни, про кутежи и любовниц. Учитель, живший в России, – случаи из своей жизни. Потом пришел и симпатичный Пурвит. Около 2-х ч[асов] я ушел. Убрал свои чемоданы, написал письмо Анюте. Ходил в White Star Line. Пил только кофе, обедать не хотелось. Купил провизии на дорогу. Нога болит сегодня больше.

      Прострел? Или паралич? Выехали из Риги ночью, провожали нас Пурвит, Юрьян, Конёнковы и двое знакомых Виноградова. Ночь спали великолепно в шлафвагене[129] и с бельем. В Eydtkuhnen’e[130] в 3 часа.

      21 декабря, пятница

      На таможне все прошло гладко и скоро. Но ехать было уже утомительно не в спальном вагоне.

      22 дек[абря], суббота

      В Берлине в 7 часов утра. Должны были ехать дальше в 8, но не могли из-за не встретившего нас агента из White Star’a из-за запоздавшей нашей телеграммы[131].

      Нас зато потом пришел на станцию повидать художник Вас[илий] Ник[олаевич] Масютин[132], которого я раньше никогда не видал. Я и Захаров три часа провели в Kaiser Friedrich Museum’e[133]. В 4 ч[аса] обедали у Aschinger’а[134] и очень плохо. Потом компанией поехали в Bellevue к Масютину. Жена его и дочка угостили нас кофе с ликером. От них я и Захаров пошли пешком через Tiergarten на Von-der-Heydt-Straße к З[инаиде] Polak, бывшей Хишиной. Захаров с ней дружен и позвал меня с собой. Мне у ней не понравилось. Роскошная квартира. Дочь ее замужем за надменным, неприятным молодым Fürst’ом Hohenlohe[135] – оба они были тут же. Jews in grandeurs[136]. Я на себя рассердился, что пошел к этой Polak. Обедать мы не согласились – виден был богато сервированный стол, – и времени не осталось бы до отхода поезда. Пошли назад к Bellevue. В 9 ч[асов] были на вокзал[е на] Friedrichstraße. В 9.52 в голл[андском] вагоне уехали на Flissingen[137]. Спать было неважно не в спальном вагоне.

      23 дек[абря], воскрес[енье]

      Утром

125

Возможно, речь идет о Маргарите Августовне Лукомской (урожд. Циммерман), жене историка-геральдиста Владислава Крескентьевича Лукомского (1882–1946), родного брата художника Г. К. Лукомского. Супруги поженились в 1906 г., в 1913-м развелись. См.: Сизинцева Л. И. Обаяние провинции // Лукомский В. К., Лукомский Г. К. Кострома Исторический очерк и описание памятников художественной старины. Москва: Прогресс-Плеяда, 2002.

С. 449–451.

126

Остроухов Леонид Семенович (1868–1937) – брат московского художника и коллекционера Ильи Семеновича Остроухова. Окончил Московский университет. С 1894 г. жил в Риге. Во время Первой Мировой войны – вице-губернатор с местом пребывания в Тарту. После войны преподавал в рижских гимназиях. Увлекался театром, принимал участие в жизни Театра русской драмы в Риге, в т. ч. как актер. НМ. Т. 5. С. 279.

127

Кюммель – сорт тминного ликера.

128

В рукописи ошибочно – Ансен.

129

От нем. Schlafwagen – спальный вагон.

130

В рукописи ошибочно – в Eidkuneu’е. Поселок Эйдткунен (совр. пос. Чернышевское Калининградской области России) в 1920–1930-е находился на латвийско-литовской границе. После обретения независимости прибалтийскими государствами Эйдткунен оказался на границе Германии и Литвы. Поскольку железные дороги этих стран имели различную ширину колеи, для продолжения путешествия требовалась пересадка на другой поезд: русский – для следовавших из Германии, немецкий – для тех, кто ехал из России. Этим объясняется отмеченная Сомовым ниже смена вагона.

131

Так в рукописи.

132

Масютин Василий Николаевич (1884–1955) – художник-офортист, ксилограф. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества в 1914 г., в том же году был призван в армию и около двух лет провел на фронте. После возвращения жил в Москве; в конце 1920 г., приняв латвийское гражданство, эмигрировал. В 1921 г. обосновался в Берлине, занимался книжной, рекламной графикой. РЗФ. Т. 2. С. 155–156.

133

Музее кайзера Фридриха (нем.). Ныне – Музей Боде.

134

Название сети недорогих пивных ресторанов.

135

Князем Гогенлоэ (нем.).

136

Исполненные важности жиды (искаж. англ.).

137

Флиссинген – портовый город в Голландии.