Горячий декабрь. Сергей Анатольевич Шаповалов

видел: у входа дежурят гвардейцы Измайловского полка.

      – Да, сегодня их смена, – подтвердил полковник Адлерберг, не понимая, в чем проблема?

      – Не могли бы вы вызвать взвод надёжных солдат и поставить их охранять покои Великой княжны и детей?

      – Что? – только и смог произнести Бенкендорф.

      – О чем вы? Надёжных?… чего? Кто может быть надёжней гвардии? – с возмущением произнёс Адлерберг.

      – Я вас настойчиво прошу.… На всякий случай....

      – Но что может угрожать детям Великого князя? – Адлерберг насторожился, невольно хватаясь за эфес шпаги.

      – О, господи! Если бы я не знал Чернышёва, я бы решил, что вы – сумасшедший, – чуть не вскипел Бенкендорф.

      – И всё же, прошу вас. Всё объясню вечером, – твёрдо настаивал граф Денгоф.

      – Если вы – серьёзно, я вызову лейб-казаков, – сверля гостя взглядом, пообещал Адлерберг. – Но, ради Бога, объясните!

      – Сейчас – не могу. Простите. Я сам толком не знаю. Но у меня инструкция от генерала Чернышёва: наследный князь Александр должен быть под надежной защитой, – уверенно сказал граф.

      Бенкендорф повернулся к полковнику Адлербергу:

      – Коль генерал Чернышёв приказал, надо исполнять. Александр Иванович глупостями заниматься не будет.

      Адлерберг кивнул:

      – Надо!

      – Черт знает что! – в конце не выдержал Бенкендорф. И обратился к графу Денгофу: – Надеюсь, это – простая предосторожность.

      Граф Денгоф только пожал плечами.

      Ожидание

      Лампы горели тускло, едва освещая позолоченную лепнину на стенах камердинерской перед покоями императрицы. Николай Павлович приказал оставить только две лампы, остальные погасить, чтобы зря не жечь масло. Сам Великий князь стоял у окна и тревожно взирал на ночной город. Шёл снег, ровным белым слоем укрывая пустую Дворцовую площадь. Напротив Генеральный штаб. Светились несколько окон в караульных помещениях. Дальше, величественное здание Адмиралтейства подпирало шпилем ночное небо. Рота гренадёров строевым шагом пересекла площадь, оставляя тёмную дорожку следов.

      Генерал Бенкендорф сидел за секретером и писал. Аккуратно макал перо в чернильницу, быстро наносил буквы мелким, убористым подчерком на лист почтовой гербовой бумаги. Полковник Адлерберг стоял, опершись о каминную полку, и барабанил пальцами по мраморной плите. За стеной слышались приглушенные рыдания.

      – Матушка императрица весьма расстроена, – произнёс с сожалением Николай. – Никак не успокоится. Чем только её не отпаивали.

      – Возможно, все обойдётся, – несмело предположил Бенкендорф, не отрываясь от работы. – Император Александр всего лишь подхватил простуду. С кем не бывает? Поправится.

      – Дай Бог! Дай Бог! – еле слышно ответил Николай.

      – Но, господа, надо быть готовым к любому исходу дела, – осторожно возразил полковник Адлерберг. – Дибич так написал.

      – Нам? – удивлённо пожал плечами Николай. – Мы – солдаты. Мы всегда готовы к любому исходу. Наше дело – выполнять приказы.