Набла квадрат. Петр Воробьев

и на тинге ты так сорил чешуей, не удивляюсь, что тебя не восприняли достаточно серьезно.

      – Ядрена мышь, я думал, что говорю с разумным собеседником, а не с родней троллей!

      – Ты, видно, еще голоден – заводишься, как пружинный. Я поначалу опасался за твой рассудок – вдруг анабиоз может оказать какое-то воздействие, а теперь вижу, что все в порядке.

      – Ы?

      – Не было и нет.

      – Ах ты волчище! Впрочем, я-то на тебя давно махнул рукой, с тех пор, как тестовый компьютер Коннахта сгорел, не вынеся твоей тупости.

      – Он умер от зависти к быстроте моей оперативной памяти!

      – То-то ты перед каждой репликой заикаешься, нарыв троллистого самомнения!

      – Такого о себе я еще не слышал.

      – Дарю.

      – Надо поговорить о деле. Чем мы собираемся заняться?

      – Мстить. Я ничего не знаю об этих тварях, кроме одного – все они мои кровные враги. Мечом Крома и проклятьем могильного холма клянусь, что воздвигну курган из их расчлененных трупов! Если они в этой системе, мы захватим их звездолет. Если нет – построим свой и полетим на поиски. А если на пути я открою прекрасную девственную планету с синими морями и пушистыми облаками в прозрачной атмосфере, я знаю, каким именем ее назвать.

      – Месть? Да будет так, Горм сын Эйвинда! Но вот что тревожит меня.

      Сколько мы летели?

      – И ты это у меня спрашиваешь? Кому знать, как не тебе?

      – А я не знаю. Мне известно одно – в той стороне, куда нас бросил взрыв, была огромная межгалактическая полость. И даже по эрозии моих бронеплит я не могу прикинуть, сколь долог был путь, потому что он пролегал через пустоту. Очень может быть, что Вселенная успела состариться, и ни Метрополии, ни ее врага, к счастью для последнего, уже никто не помнит. Не говоря уже о том, что мы не в своей галактике.

      – Скверный оборот. Сколько планет у этого…? – Горм махнул кинжалом в сторону звезды.

      – Штук семь больших и пять маленьких, плюс кометное облако в плоскости эклиптики и пылевое облако, в которое мы поначалу въехали. Я толком рассмотрел только ближнюю к звезде планету. – Спроецированная на стекло стрела ткнула в светящийся серпик в небе, потом возникло увеличенное изображение.

      – Убери эту гадость. Еще что?

      – У четвертой и пятой планет вроде бы есть свободный кислород в атмосфере.

      – Начнем с четвертой, в таком случае.

      Не спасешься от доли кровавой,

      Что живым предназначила твердь,

      Но тащись – несравненное право

      Самому выбирать свою смерть![4]

      Так, что ли?

      Горм ввинтился между загромождавшими шахту корпусами полуразобранных универсальных роботов и, ловко избежав столкновения с висевшей посреди шахты промасленной тряпкой, вплыл в крошечный бытовой отсек. Пинками выгнав оттуда роботов-мусорщиков, он закрыл за собой люк и, пробормотав,

4

Н. Гумилев