Николай Самохин. Том 2. Повести. Избранные произведения в 2-х томах. Николай Самохин

вздохнул и повернул рычажок транзистора.

      – С порога дорога зовет на восток,

      – Запел знакомый баритон.

      Дальше на восток было некуда.

      СОЛИДАРНОСТЬ – ПРЕВЫШЕ ВСЕГО

      Я сидел на своем обычном месте и занимался своим обычным делом. Ко мне подошли Мишкин и Машкин. Выражение на лицах у них было такое, словно им только что поднесли по столовой ложке скипидара.

      – Ты знаешь, что сделал Гришкин?! – выпалили Мишкин и Машкин.

      – Что он такого сделал, этот Гришкин? – сказал я. – Что он этакого учинил, бродяга? Ограбил кассу взаимопомощи? Насыпал в титан толченого стекла?

      – Нет, – сказали Мишкин и Машкин и покачали головами.

      – Нет.

      И по тому, каким зловещим голосом произнесли они свое «нет», я понял, что вина коллеги Гришкина ужасна и неискупима.

      – Он, подлец, распускает гнусные слухи про Мишкина. – Это сказал толстячок Машкин, а сумрачный Мишкин оскорблено вздохнул и побагровел.

      – Говорит, будто когда Мишкин уходит на работу… – Тут Машкин наклонился к моему уху и остальное договорил шепотом.

      – Хм, – сказал я, стаскивая нарукавники. – Просто даже удивительно. Вообще-то он парень неплохой – вот счеты свои новые мне подарил. Но это, разумеется, свинство, и я его тоже осуждаю.

      – Мы решили объявить ему бойкот, – заявил Машкин. – Ты присоединяешься?

      – Что ж, – сказал я и надел нарукавники. – Правда, человек он компанейский – в субботу на пельмени приглашал. Однако тут нельзя давать спуску, и я с вами, конечно, солидарен.

      – Так запомни, – строго посмотрели на меня Мишкин и Машкин. – Бойкот. Железный.

      – Будьте спокойны, – заверил я их. – Сказано – отрезано.

      Я перелистнул календарь, записал на свежей страничке: – «Гр-н, бойк.», – затем подошел к Гришкину и молча брякнул о стол дареными счетами…

      На следующий день меня остановил Машкин. За его спиной мотался и переламывался долговязый Гришкин.

      – Ты знаешь, что произошло?! – нервно сказал Машкин.

      – Что произошло? – спросил я, поздоровался с Машкиным за руку и сделал вид, что не заметил Гришкина.

      – Мишкин – негодяй. Он ударил Гришкина по голове годовым отчетом, – сообщил Машкин. – Мы решили с ним не разговаривать.

      Ты поддерживаешь?

      – Само собой, – сказал я. – Это как-то бесчеловечно и… он не должен был прибегать к таким методам.

      – Так учти! – поднял палец Машкин.

      А Гришкин вытянулся и замер, как восклицательный знак.

      Я учел. И подвел итоги: значит, в союзе с Мишкиным и Машкиным я бойкотировал Гришкина. А в союзе с Машкиным и Гришкиным бойкотировал Мишкина.

      – Здорово! – крикнул Мишкин, входя в нашу с Гришкиным комнату.

      Я индифферентно посмотрел в угол и ничего не ответил. Потом, чтобы подчеркнуть свою беспристрастность, развернул стол на сто восемьдесят градусов и расположился спиной к Гришкину.

      Ровно через сутки ко мне подошли Мишкин и Гришкин.

      – Ты знаешь?.. – сказал Гришкин.

      – Ммм