Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг.. Сборник

Вскрывались язвы, благодаря которым якобы и создалось такое тяжелое положение: отчужденность пехотной офицеров от своего солдата, отсутствие близкого интереса к его духовным и физическим запросам, неуважение к его личности и основа всего этого – недостаточная культурность пехотного офицера.

      – У нас, в артиллерии, нет и не может быть такого положения, хотя мы и признаем, что зараза может проникнуть и в наши ряды, – говорили иные делегаты.

      Возмущению и негодованию в связи с такими заявлениями не было границ. Согласны с ними были немногие и в их числе комиссар.

      Третий день съезда – выработка резолюции. Резолюция ничего нового не дала, и вся она была составлена в духе требований генерала Корнилова. Принята была единогласно. Но разъезжались со съезда офицеры без всяких надежд и оказались правы: Временное правительство ответило молчанием и… продолжением своего дела. Развал в армии продолжался. Окончательно развалилось и то, что должно было быть корпусом или Союзом офицеров. Одни офицеры «поплыли покорно по течению», другие вдруг объявили себя сторонниками Временного правительства; третьи, отрешившись от всяких дел, ждали когда им удастся уехать домой, отдохнуть и заняться своим частным делом; четвертые видели дальше: и дома им не удастся обрести покой, пока не будет сброшена революционная власть. Офицеры разбились по группам, чуждым и даже враждебным друг другу.

      В м. Будславе в распоряжении комиссара армии находилось сначала 20, затем 40 и более офицеров, и, кроме того, такое же количество в г. Полоцке – офицеров, отозванных из полков из-за происшедших между ними и подчиненными столкновений. Они находились там для производства по их «делам» дознаний.

      Тяжело было их моральное состояние. В большинстве – командиры рот, батальонов, прошедшие многие бои, отмеченные высокими боевыми наградами; офицеры, не чувствующие за собой никакой вины, кроме одной – в условиях революционного времени осмелились требовать соблюдения дисциплины и стоять за продолжение войны до победы. Угнетало их отношение комиссара армии, который был убежден, что революционные солдаты не могли оскорбить их только за требования дисциплины; по его понятиям, тут были и другие причины, зависящие от офицеров.

      Эти подследственные офицеры получили право присутствовать на офицерском съезде. С его собраний они возвращались в свой барак в еще более угнетенном состоянии: их обвиняли даже в их собственной офицерской семье в недостатке выдержки, спокойствия, такта и даже просто культурности; их обвинили свои же чуть ли не в провокаторстве за то, что своими требованиями они настраивали массу против всех офицеров.

      Суждения изгоев были тверды и решительны:

      – Армию и Россию погубила революция. И офицерская слабость, мягкотелость, сваливание с себя ответственности, забвение своего долга.

      – Корпус офицеров? Союз офицеров? – громкие слова! Единство, сплоченность? Где они?… Оставили императора, не поддержали Корнилова…

      – Все