Алмарэн. Элис Грин

день у моего негаснущего костра лежала тушка дичи, утки, кролика, куропатки, и даже какие-то овощи.

      – Ты берешь их у горожан? – я поднял морковку в руке, прямо перед ее черным носом, – нельзя!

      Сначала она хотела разозлиться, и, возможно, откусить мне голову, но быстро взяла себя в руки, как полагает заботливой опекунше и коряво спросила:

      – Почему?

      – Потому что они выращивают ее непосильным трудом, чтобы накормить семью и заработать денег с продажи. Ты не должна воровать.

      Глаза непонимающе сузились.

      – Что такое во-ро-вать?

      И тут я усомнился кто из нас ребенок. Пришлось среди холодной пещеры, трупов животных и мешка корнеплодов объяснять чудовищу смысл воровства.

      – Это когда ты берешь без спроса вещи, принадлежащие другим. И, как правило, этим другим сие не очень нравится. Если можешь, лучше достань мне семян моркови, картошки, или еще чего. Я посажу на той поляне.

      Наверняка, то, что я указываю, Алме не шибко нравилось, но по неизвестной мне причине, она терпела, и на следующий день, принесла мне семян, правда, опять в мешках. Да тут можно весь лес засадить!

      Отсыпав себе, я подвинул мешок ей обратно.

      – А это верни обратно. Это ведь ты не на рынке купила, да?

      Но на этот раз чудовище зашипело на меня, и замахнулось лапой, с когтями-кинжалами. Прикрыв голову руками, я присел, как будто это меня спасет. Но боли не последовало.

      Треснула ткань.

      По пещере рассыпались семена, прямо к моим ногам, а мешки были разорваны пополам.

      – Не могу теперь, мешков нет, – бросила она, и покинула меня, быстрым шагом стремясь наружу.

      Да, у нее и чувство юмора есть.

      Спустя некоторое время, я понял, что мои просьбы и мольбы отпустить меня на свободу – не работают. Она либо улетала, либо фыркала, отворачиваясь.

      Тогда прошлось вернуться к первоначальному плану, и я продолжил доставать ее своими нуждами.

      Однако в этом пункте она была покорна. Вскоре у меня была ткань для одежды, некоторые садовые инструменты, и даже книги, хотя она не и не понимала, зачем они.

      – Чтобы читать, – пояснил я, – так люди становятся умными.

      На этот раз мои слова не показались ей занятными. Она сузила свои сапфировые глаза и, кажется, опять серьезно разозлилась.

      – Люди не могут умными. К тому же такие детеныши как ты, – чем больше мы проводили времени вместе, тем лучше она говорила, а я понимал ее.

      – Не всегда же мне быть детенышем, к тому же мне скучно в этой пещере, что еще делать? Ты не говоришь со мной, никуда не выпускаешь, за все пребывание тут, я только и сделал себе, что отходную яму.

      Шуток, она, естественно, не понимала. И, похоже, даже обиделась.

      А что еще было делать? Внятно на мои вопросы, зачем она притащила меня сюда, Алма не отвечала, опускать тоже не собиралась, и я делал все возможное.

      Однажды, когда она очередной раз улетела (делалось это два раза – ранним утром, и поздним вечером) – я обошел эту поляну кругом, но ни одной зацепки, ни одного камня не торчало так, чтобы я мог выбраться наружу. Да и, честно сказать, сам бы я из этого леса