Алмарэн. Элис Грин

настроение сменилось, и взыграла надменная мудрость.

      – Как человек, – протяжно скала она, – а что же ты раньше не приносил крольчат? Оленят? Давай устроим тут зверинец, раз ты такой мягкосердечный.

      В такие моменты мы становились очень далекими друг от друга, как земля и звезды. Наше понимание, держащееся на компромиссах и разуме, в таких ситуациях рушилось, как тонкий лед.

      – Раньше я убивал ради жизни. А их мать из-за собственного эго – хотел оленя побольше принести. Я его ранил, а волчица первая его нашла. Я хотел отпугнуть, а она бросилась на меня. Вот я и убил ее.

      – А если бы она убила тебя?

      Она так резко сменила тон, что я опешил.

      Щенки устало улеглись в комок, и заснули, чуть подрагивая.

      Алма отошла к дальней стене, напротив меня, и тоже свернулась клубочком, положив голову на хвост. Так она делала, когда ей было грустно. Ну вот, почему я чувствую себя виноватым, после того, как она сама меня поругала?

      И глазки такие грустные сделала. Тьфу!

      – Прости, – выдавил я из себя, поглаживая щенков, – надо было посоветоваться с тобой, прежде чем приносить их. Но я не мог их бросить. Они были такие слабые, могли умереть.

      Она вздрогнула и закрыла глаза. Затем резко открыла и внимательно посмотрела на меня.

      – Я знаю.

      Тогда ты тоже не смогла меня бросить, верно?

      И тут я вспомнил кое-что еще.

      – Алма?

      – М? – сквозь сон промычало чудовище.

      – Им нужно будет коровье молоко. Принесешь завтра?

      Что-то вредно буркнув, она отвернулась мордой к стенке и громко ударила.

      – Как только они подрастут, отпустим щенков обратно в лес, ясно?

      – Конечно!

      Прости.

      5. Быть человеком