Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра. Николай Лузан

сообщалось:

      «…По данным нашего резидента в Париже, удалось установить, что только в одном Париже имеется 22 вербовочных пункта. В них осуществляется вербовка репатриантов. Особенно активная роль отмечается со стороны эмигрантского бюро Маклакова, швейцарского и шведского консульств и многочисленных французских и англо-американских разведпунктов…»

      Враждебная деятельность спецслужб союзников, направленная против Советской армии и Советского Союза, подтверждалась в ходе фильтрационной работы, непосредственно проводимой управлением Смерш 1-го Белорусского фронта в среде репатриантов, возвращающихся в СССР из районов, освобожденных от нацистов армиями США, Великобритании и Франции. За последние несколько месяцев среди них контрразведчики, в том числе и подчиненные Матвеева, выявили десятки агентов, завербованных разведками Франции, США и Великобритании.

      В этих условиях Лонге являлась редким подарком судьбы, и Матвеев решил воспользоваться им сполна. Подлив кофе в чашки, он продолжил прощупывать ее наводящими вопросами:

      – Рената, а почему вы обратились в русский абвер? Кстати, почему абвер?

      Девушка лукаво улыбнулась и ответила:

      – Но я же не ошиблась, Александр Иванович? У вас я нашла защиту, не так ли?

      – Все так. Но, извините, вы не ответили на мой вопрос.

      – Почему русский абвер? Так назвал русский капитан, который привел меня к вам.

      – Значит, наш абвер. А с настоящим абвером вам приходилось сталкиваться?

      Вопрос-крючок не вызвал напряжения на лице Лонге и изменений в интонации голоса. Она не отвела взгляда в сторону и призналась:

      – Да, я слышала о нем, но никого из сотрудников не знала.

      Матвеев сменил тему и поинтересовался:

      – А что вы намереваетесь делать дальше?

      Лонге развела руками и, пряча глаза, призналась:

      – Извините, но мне негде и не на что жить. Кроме вас, Александр Иванович, я никого не знаю.

      Бесхитростный ответ Ренаты создавал хорошую основу для развития с ней оперативного контакта. В том, что он мог стать перспективным, у Матвеева оставалось все меньше сомнений. С такими яркими внешними данными и знанием языков Лонге была обречена попасть в поле зрения иностранных спецслужб. Будь то американская, британская или французская, большого значения это уже не имело, все они дули в одну – антисоветскую – дуду. Удача в лице Лонге сама плыла в руки Матвеева. Он не собирался упускать ее, задержал взгляд на забинтованной руке Лонге и посетовал:

      – М-да, быстро же мои подчиненные забыли, как правильно накладывать перевязку.

      – Ну что вы, Александр Иванович, она вовсе меня не беспокоит. Я чувствую себя хорошо, – заверила Лонге.

      – Кто вас перевязывал?

      – Ваш капитан.

      – Который? – уточнил Матвеев.

      – Ну такой, светленький.

      – А-а, Маринин. Лучше бы черненький – старший лейтенант Лазарев, кстати, он холостой.

      Рената