Your Mistake. Джереми Йорк

«нашей» – это в какой? – рискнул спросить я, опасаясь, как бы он опять не замолчал, изучая окрестности.

      – Врачебной, – без улыбки ответил Курт. – Я хочу, чтобы ты сразу уяснил: это не моя, вернее, не только моя причуда или прихоть. Я должен был дать тебе рекомендации, и я их дал.

      – Если бы ты, наконец, высказался определенно…

      – Я предлагаю тебе бросить практику, Патерсон, – без обиняков высказался Курт, прямой, как паровоз, – твою жалкую, безденежную практику и обзавестись новой.

      – Нормально… – растерянно ругнулся я. – Уж не себя ли ты предлагаешь?

      – И себя в том числе, – перебил Мак-Феникс. – Я прошу тебя серьезно отнестись к моим словам, они того стоят. Многие светила психоанализа душу б заложили за такой контракт, но мне до них нет дела. – Я хотел съязвить на тему, как им крупно повезло, но Курт гневно махнул рукой, заставляя меня замолчать. – Это солидная работа, док. Речь идет о завсегдатаях «Тристана», уверен, твой озабоченный инспектор предоставил тебе список постоянных членов клуба.

      Я промолчал.

      Я действительно кое-что знал о посетителях «Тристана». Перспективы открывались ошеломляющие. Из в меру известного психиатра с практикой средней руки я превращался… Я не рискнул озвучить пределы моего возможного взлета, скажу лишь, что подобных сальто в склочной и завистливой среде элитных врачей не прощали никому.

      Мак-Феникс так же молча наслаждался эффектом.

      Неисповедимы пути Твои, Господи. В банальнейшей пробке иногда выпадает услышать такое!

      – Зачем в клубе штатный психиатр? – недоверчиво уточнил я: – С чего вдруг?

      – Почему же «вдруг»? У нас был свой психолог, лорд Барренгтон, почетный член клуба, но, увы, он скончался полгода назад от неизлечимого рака легкого.

      – Бывает излечимый рак легкого? – машинально поправил я, думая о другом. О славе Барренгтона, о работах, издаваемых в самых престижных журналах, о рыцарской цепи за заслуги перед короной и прочих регалиях, полученных за вклад в медицину. Если судить по разнообразию интересовавших лорда патологий, материал ему предоставлялся обширный.

      – Смотря для кого, – жестко ответил Курт.

      – Твой «Тристан» – элитарная психлечебница? – не выдержал я, живо представив, как многие лорды, пэры, политические деятели и светила науки добровольно подвергают себя изоляции, дабы не навредить обществу и собственным семьям. Курт вписывался в эту схему на все сто!

      – Можно сказать и так, – дружелюбно согласился лорд. – Слова – это ветер, не меняющий суть явления. Людям нужна разрядка, нужна помощь, Патерсон, и им категорически некогда ходить по врачам. Если ты согласен, я запускаю механизм внедрения.

      – Ну уж нет! – рявкнул я, пребольно ударившись кулаком о дверцу. – Прежде чем принять решение, я должен осмотреть вашу клинику и поговорить с пациентами, я…

      Курт отрицательно качнул головой:

      – Игра в темную, Патерсон, только так. «Тристан» – закрытое заведение,